земной и небесной — да это же всеобщее и безмерное народное благо! Запросто удержу оба скипетра! Могучи мышцы, тверды кости, прочны суставы — таково тело мое. Ум полон великих замыслов. Угожу Господу, совладаю с чернью, насыщусь владычеством!”
“Одному мне с Моше не справиться. Нужны союзники. Люди уважаемые, чтобы чернь за ними потянулась. Из разных колен залучу пособников. Сам в народ пойду. Выражу сочувствие, проявлю понимание, раздам обещания. Глядишь, и понравлюсь — завидовать станут меньше, а доверять — больше!”
***
Весть о расправе над нарушителем законов субботы быстро распространилась в лагере беженцев. Враги Шломо, движимые разными мотивами — у кого что — жестоко казнили его, побив камнями. Торжествовал древний кровожадный обычай коллективного и публичного убийства.
Добровольные энтузиасты-палачи, то бишь поборники благочестия, ходили с гордо поднятой головой: “Мы сделали святое дело, мы — соль земли и небесное воинство, бойцы армии спасения веры!” — бодро говорили они себе и друг другу. Исполнители приказа Моше снискали одобрение и даже восхищение одних, зависть и недоверие других, презрение, а то и враждебность — третьих.
Корах решил, что подготовительный этап повстанческой кампании следует начать с визита в дом казненного Шломо. Соблюдая устав Божий, семья покойного сидела на полу — семь дней траура по усопшему. Даже Михаль, недужная вдова убиенного, нашла в себе силы встать с ложа немочи и усесться рядом с сыновьями-подростками, облокотившись спиною на камни холодного нетопленого очага.
— Соболезную. Мое сердце с вашими сердцами, — тихо проговорил вошедший Корах.
— Спасибо, добрый человек, отозвалась Михаль слабым голосом.
— Где волосы твои, добрый человек? Тебя обрили разбойники? — робко осведомился старший отрок.
— Пожалуй, что разбойники, да только не те, о которых вы подумали, — ответил Корах с намеком на новые расспросы.
— Как звать тебя? — тихо проговорила Михаль.
— Корах я.
— Тот самый богач, у которого несметные сокровища в пустыне спрятаны? — недружелюбно спросил отрок.
— Не верьте злым слухам. Я вовсе не так богат, как обо мне враги болтают. А вы-то уж точно знаете, на что враги способны!
— Ты левит, Корах, — заметила Михаль, — и обрили тебя, потому как предстоит тебе службу в скинии нести.
— Не скрою, так и будет. Я подниму людей на молитву за спасение бедных. Я друг народа, не сомневайтесь во мне!
— Объясни нам, друг народа, разве правильно отца казнили? Ведь он преступил закон субботы для спасения души — наша матушка умерла бы без тепла! Стало быть, ничего он не нарушил! — со слезами на глазах произнес старший отрок.
— Ты прав, мой мальчик! Это Моше преступил закон Господа. Хочет он беспощадной жестокостью своею удержать власть над племенем. Не выйдет! Я стану первосвященником и докажу народу, как бесконечно добр наш Бог!
— Когда это еще случится? — всхлипнула Михаль, — а сейчас-то как мне самой жить, как добывать пропитание для малых детушек?
— Мне кажется, хворь твоя отступает, не так ли? — спросил Корах.
— Не имею я права на недужность! — ответила Михаль, — минуют траурные дни, и возьму в руки соху и серп.
— Бог в помощь семейству твоему — провозгласил Корах, — я не забуду ни о тебе, ни о детушках твоих. И других вдов и сирот я не оставлю без милости. Вспомни, ведь не только враги, но и друзья были у Шломо. Расскажи друзьям обо мне. Пусть они и моими товарищами станут. Если много нас соберется, мы свергнем жестокого Моше и вернем иудеям радость и надежду. Набирайся сил Михаль. К вечеру посыльный мой принесет в твой дом хворосту, хлеба и сыра. Пока прощайте.
***
Неподалеку от шатра Кораха разместились походные прибежища беглецов из колена Реувена. Еще в египетские времена наш герой знавал некоторых из этих людей: скажем, Датана, Авирама, Бен Пелета. Сейчас в пустыне Корах жил с ними по соседству.
Корах знал о настроениях в колене Реувена. Кое-кто из верхушки был решительно не расположен к власти Моше и Аарона, полагая последних земными узурпаторами, а не небесными посланцами. Якобы эти два брата, то ли по деспотичности своей, то ли по неразумию, обрекли иудеев на многолетние страдания в пустыне. Простой же народ реувенский верил словам повелителей и не обременял себя сомнениями. Лояльность освобождала от труда думать.
Не следует упускать из виду и того, что антагонисты сильных мира презрительно относились к колену Левия, ибо завистливые очи недовольных не могли равнодушно взирать на несправедливое, по их мнению, отделение десятины левитам. Из этого факта следует нетривиальность задачи, которую поставил перед собой Корах, вздумавший привлечь на свою сторону Датана, Авирама и Бен Пелета.
— Мир вам, лучшие люди колена Реувена, — отчеканил Корах, входя в шатер, — рад, что застал вас всех троих вместе!
— Мир и тебе, незнакомец, — произнес Датан.
— Проходи, садись, будь гостем, — дружелюбно добавил Бен Пелет.
— А кто ты таков, пришелец? — спросил Авирам.
— Побойтесь Господа, вы забыли вашего старого египетского знакомца? — недоуменно воскликнул Корах.
— Господа мы боимся, — ответил Датан, — а тебя не знаем.
— Или не узнаём, — заметил Бен Пелет.
— Не скрывай от нас имя свое, коли ты друг нам, — потребовал Авирам.
— Корах я!
— Кораха-то мы помним, — сказал Датан, — но где же густая борода твоя?
— Обрили ее! — крикнул Корах.
— Кто посмел лишить иудея бороды? — возмутился Бен Пелет?
— Не иначе, в лапы к разбойникам попал? — предположил Авирам.
— Моше и Аарон сотворили это, — ответил Корах на привычный вопрос.
— Теперь понятно! — ты ведь левит, должно быть, приближается твоя очередь нести службу в скинии! — догадался Датан.
— Я левит, и долг мой служить Господу, — гордо заявил Корах, — но я намерен играть на своей лютне, и нет мне дела до первосвященника нашего!
— Начнешь роскошествовать на десятину, что берешь с нас! — предрек Авирам.
— На языке “Бог”, а на уме казна припрятанная! — добавил Датан.
— Послушайте меня внимательно, друзья! — возвысил голос Корах, — во-первых, не слишком-то пороскошествуешь на тощую десятину с беглецов в голодной пустыне, а, во-вторых, всё, что получу — отдам на пользу Господа, а себе — ничего!
— Любезный Корах! Скажи, не таясь, сокровища-то свои, что скрываешь неведомо где, тоже Господу пожертвуешь? — спросил Бен Пелет.
— Вы — умные люди, не верьте слухам и не опьяняйтесь завистью! Нет у меня сказочных кладов! А что есть у меня — и совсем не много этого — всё назначу беднякам. И соратников будущих не забуду.
— Каких еще соратников? — полюбопытствовал Бен Пелет.
— В вас я вижу будущих соратников. Я хочу изгнать из среды нашей обманщиков Моше и Аарона. Разве не положена нам, иудеям, справедливая власть? Вы трое — лучшие и достойнейшие
