спустились в довольно глубокий погреб, стены которого были обложены камнями.
В холодке на полках располагались многочисленные разнокалиберные бутылки.
– А это моя гордость, – расплылся в улыбке хозяин. – Переделал погреб по всем правилам… и вентиляция есть!
Он подошел к отдельно стоящему стеллажику и снял бутылку:
– Все наливки делаются по моим рецептам, которые я корректирую каждый год и уже добился хороших результатов. Сейчас угощу тебя особенной.
Хозяин подмигнул и, не глядя, привычным движением снял со стеллажика две чарочки.
– Держи!
Тихомир понюхал налитое и залпом выпил:
– Ух! Крепкая!
– А то, – хозяин довольно улыбнулся и выпил сам, – ну, давай еще!
* * *
Так, уединившись в погребе, они «перепробовали» весь «эксклюзивный ассортимент».
Уже в изрядном подпитии хозяин завел сокровенный монолог – наболело:
– Ты не знаешь, Тихомир, как мне опротивела эта глушь! Мне еще в отрочестве все тут надоело, а ведь тогда все было по-другому! Совсем другая жизнь была! Жили богато! Ведь поэтому я на военную службу и подался. Многие города и веси повидал, пока молодой был, а на старости лет… доживаю тут.
Тихомир, сам хорошо охмелевший, пропускал его слова мимо ушей, но тактично кивал в знак согласия.
Хозяин объяснял:
– Война забрала лучших мужиков, и остались почти одни бабы. Работать некому! Пропадает хозяйство. Дохода нет. А мои дети подрастают, их надо отправлять в город, давать образование и обеспечивать.
Выпили еще по чарке, и хозяин продолжил:
– Заставляю крепостных работать больше и больше, иногда даже кнутом, но сам понимаю, что уже нельзя ничего из них выжать. И я не один такой – по всей России разруха. Живых денег нет ни у кого.
И, подмигнув, добавил:
– Хотя другие неплохо живут! Миллионщики.
Тихомир понял, что разговор про его отца:
– Так спросили бы денег у отца?
Хозяин отмахнулся:
– Совестно. Да пока еще и не так прижало. Есть у меня затея – паровую лесопилку поставить. Леса у меня хватает. Только вот кто работать будет? Вот если надумаю, то тогда уж обращусь к Андрею.
Тихомир подумал: «Сам отцу скажу».
* * *
Выпили еще по одной. Хозяин перешел на шепот:
– Скоро станет совсем худо. 19 февраля император Александр II подписал манифест об отмене крепостного права. А я об этом людям не сказал. Хочу напоследок подзаработать. Завтра Ивана Купала – самый сбор трав. Травы потом сожгу до золы да выпарю поташ. Продаю его на ярмарке в Ростове-на-Дону. Там люди понимающие – берут мой поташ по хорошей цене. Мой отличается от всех остальных на ярмарке, высоко ценится и в основном идет за границу на лекарства. А знаешь почему? А потому что рядом с усадьбой живет старая знахарка – она и знает все целебные травы. Живет она в этих местах очень давно, и никто не знает, сколько ей лет, но она жила еще при деде моем, принимала роды отца моего и мои тоже. Отец наказывал ни в коем случае не притеснять ее, да я и не думал. Успокаивает она мои старые раны в своей баньке-развалюхе и травы дает всякие, да и всех местных она лечит. Забесплатно!
Хозяин потер озябшие руки:
– Ну, давай еще по одной, и пойдем. Покажу тебе мою единственную отраду!
Они выпили и начали выбираться наверх.
* * *
От открытого люка отпрянула и спешными бесшумными шажочками убежала подслушивающая разговор Пелагея.
* * *
Мужчины прошли через коридоры терема и вышли к его заднему выходу.
Тихомиру стало понятно, что терем имеет форму креста: спереди короткий выступ парадного входа, по бокам флигеля, а сзади длинный выступ с «черным» ходом. Ему это что-то напоминало, но затуманенный мозг уже не имел над ним полной власти.
* * *
Позади терема были расположены хозяйственные постройки и конюшня.
Хозяин с гордостью завел Тихомира в конюшню, где в отдельных стойлах со свежим сеном перебирали ногами два рослых жеребца черной масти.
Хозяин, улыбаясь во весь рот, потрепал каждого жеребца по холке:
– Вот они! Моя единственная радость и отдушина!
Действительно, это были знатные восточные скакуны.
– Жеребцов продал по сходной цене Игнат, тот, который тебя из города привез. Да и напросился на работу. А чего не взять? Толковых людей мало. Он с дочерью своей приехал, Пелагеей. Беженцы они. Война многих крова лишила, – рассказывал хозяин, а сам все выглаживал гривы, – Игнат плохо говорит на русском и не любит общаться с людьми, поэтому я только его в город отправляю. Других людей не выпускаю – мало ли чего прознают раньше срока.
* * *
В конюшню зашел крепкий рослый мужчина средних лет:
– Тихомир Богданович! Для работы все готово. На заре будем начинать.
Хозяин кивнул:
– Ты, Третьяк, как всегда: только о тебе подумаешь, а ты уже тут. Знакомься, это сын моего старого боевого товарища. А зовут его…
– Тихомир, – сказал Тихомир и улыбнулся.
Третьяк слегка поклонился:
– Управляющий.
– А не устроить ли вечернюю верховую прогулку? Как ты, Тихомир?
Хозяин хлопнул одного из жеребцов по крупу. Раздалось резвое ржание.
– Третьяк, седлай, застоялись они. Да и сам езжай, устал я.
Затем хозяин прищурился и потер руки:
– А мне «мишеней» организуй.
Эпизод 1
Ас-саляму алейкум
17 апреля 1841 года, Анакопия
Когда Гор прибыл в Абхазию, уже вовсю кипела весна 1841 года.
Теперь, смотря на зеленеющие вершины, Гор вспоминал отчеты фон Брандта, которые внимательно читал в Милдхолле. Гор сотню раз намечал план, с чего начинать поиск, но сейчас он звериным чутьем понял, что все его планы – это полная чушь. Он направил свой твердый шаг вверх к развалинам древней Анако-пийской крепости.
* * *
Там, возле старого храма, на теплых, нагретых солнцем камнях сидели Джамал с Теймуразом и беседовали:
– Давай отроем саблю и занесем в аул. Уже много времени прошло. Русские ушли, – предложил Джамал.
Теймураз засомневался:
– А что скажем?
– Скажем, что нашли, – предложил Джамал.
* * *
Мальчишки начали спускаться в подземелье храма.
Теймураз почувствовал что-то, остановился и тревожно оглянулся: ничего, тишина. Только небольшая отара овец, за которой они присматривали, мирно блеяла, с удовольствием пощипывая сочную первую травку.
* * *
Когда они выбрались на свет, то невольно зажмурились от яркого солнца.
Сильные руки крепко схватили их за шивороты черкесок, подняли над землей и тряханули.
Болтая ногами, мальчишки испугано закричали и тут же полетели на камни, больно ударившись, что заставило их замолчать. Папаха слетела с головы Теймураза, обнажив светлые прямые
