Публика ожидала морали.
— Знаете, что я вам скажу, добрые люди? Будьте осторожны с яйцами. У них часто бывают сильные союзники!
Клиенты расхохотались. Раздавались взрывы неудержимого смеха, доходившего до икоты. Слепой арфист тоже смеялся. И музыканты. Клянусь Амоном, они действительно поняли, что означала басня! Только знаки: яйцо — это царь, глиняный горшок — Ай, а медный горшок — Хоремхеб. Несхатор тоже смеялась: хорошее настроение побуждало ее клиентов больше пить. К рассказчику полетели кольца. Тамбурины и кемкем отбивали ритм. Должен был начаться танцевальный номер. Рассказчик нашел себе место, и Несхатор велела подать ему вина.
Фивы вновь радовались тому, что являются оплотом царской власти. Остававшиеся заброшенными на протяжении уже двадцати лет, редко посещаемые царем Сменхкарой, недолго бывшие местом регентства Ая, они наконец принимали в своих дворцах царя.
В течение нескольких недель, пока царская семья размещалась во дворце, представители знати и высокопоставленные особы внимательно разглядывали невообразимое количество мебели, статуй и вещей, которые царь привез с собой в Фивы. Ничего подобного они никогда не видели. Имущество последнего находившегося в Фивах царя, Аменхотепа Третьего, разумеется, было достойно царской особы, но по сравнению с тем, что велел изготовить Тутанхамон, оно казалось деревенским. Какое великолепие! Сколько эбенового дерева, кедра, слоновой кости, кораллов, электрума! Какая тонкая инкрустация! Какая изысканность! Только взгляните на этот эбеновый табурет, инкрустированный розами из слоновой кости! А эти кресла из кедра со спинками, украшенными золотом! И не только золотом, но и разноцветными поделочными камнями в чеканке!
Они изнемогали от восхищения при виде стола из эбенового дерева со столешницей, изготовленной из слоновой кости, разделенной серебряными перегородками, поднятыми на лапах льва, которые, в свою очередь, держались на рифленых цилиндрах из золота. И иероглифы, наполненные золотом, на планке вокруг ножек! Чтобы играть в «гусек»![25]
При виде трона лишались чувств даже самые пресыщенные знатоки: покрытые золотой фольгой головы львов на подлокотниках и ножки в виде лап того же хищника; спинку украшал барельеф, инкрустированный поделочными камнями и стеклом, изображающий сидящего царя и царицу, покрывающую ему плечо мазью. Получив привилегию быть принятым монархом, надо было ожидать, когда он встанет и тогда лихорадочно мчаться к возвышению, чтобы восхищаться этим чудом.
Деревянный сундук, плакированный слоновой костью с вырезанными на ней иероглифами черного цвета, стоял в зале царских аудиенций и вызывал столько же комментариев, сколько ссылка бывшего регента: на нем были вырезаны знаки, означающие «Любая жизнь божественна».
И эти кубки из голубого стекла, привезенные из Сирии, которые подавали приглашенным во дворец!
В действительности, претендуя на совершенство, эти вещи были божественными!
Все больше людей признавали этот стиль. Ему не были свойственны преувеличения, в былые времена ценимые Эхнатоном, которые осуждал здравый смысл; нет, он идеализировался, не отходя слишком далеко от реальности, он совершенствовался, не будучи обескровленным. И он был роскошен!
Город Фивы, столь же богатый, как и Мемфис, поблек на фоне этих чудес. Из-за отсутствия эбенового дерева довольствовались кедром, за неимением кедра переходили на смоковницу. Не достает золота? Сделаем из меди. Нет слоновой кости? Тогда используем обычные кости! Беря пример с жителей Мемфиса, жители Фив взяли в привычку использовать обивку из крашеной и вышитой шерсти, класть на пол шкуры зверей и ставить высокие столы для трапезы.
Женщины внимательно рассматривали каждую деталь в одежды царицы, начиная с парика и заканчивая новыми сандалиями с загнутыми носами, которые не давали возможности пыли набиваться при каждом шаге, делая черными пальцы ног. В то время в Фивах считались модными нубийские парики, которые начала носить Нефертити; при первом публичном появлении царица изумила всех своим роскошным париком из длинных волос, заплетенных в две толстые косы, спускающиеся по спине, с голубыми жемчужинами на кончиках волос. Они приняли высокий крой платья; очень длинные пояса, вышитые золотом для самых богатых; убранные разноцветными жемчужинами золотые или серебряные сетки для украшения живота; рукава, спускающиеся до запястий и шали с обилием бахромы, украшенной золотом или жемчужинами согласно средствам супругов.
Эти последние рвали на себе волосы, так как несли невиданные расходы, но поскольку они не хотели отставать от других, то и сами надевали золотые браслеты на оба запястья, как это делали царь и высокопоставленные особы при дворе.
Тутанхамон, появившись в Фивах, позаботился о том, чтобы понравиться жителям столицы!
Встреча с Пентью откладывалась на последний момент, чтобы он понял: царь не торопится получить удовольствие, принимая его.
Вместе с Тхуту, который нарочито стоял подле него, Тутанхамон принимал одного за другим Усермона, Майю, Маху и других вельмож.
Усермона — дабы заявить ему, что отныне именно от воли царя зависит судьба страны, и что при первом же проявлении благодарности к бывшему регенту он рискует навлечет на себя царский гнев.
Майю — чтобы поблагодарить его за стойкость, которую он проявил в выполнении своего долга, и просить его позаботиться о том, чтобы налоги взимались с богатых в полном объеме, что возлагало на него ответственность за взнуздание повального взяточничества в стране. Ему было также предложено привлечь к сотрудничеству Маху для того, чтобы расследовать открыто или тайно, на его усмотрение, сговор крупных землевладельцев со сборщиками налогов.
Наконец, Маху, чтобы проинформировать его об освобождении от опеки Нахтмина и о назначении его Начальником охраны царства. Отныне перед ним ставилась задача преследовать банды разбойников, часть из которых, как подозревали, были созданы крупными землевладельцами. Отряды ополчения высокопоставленных лиц, насчитывающие каждый свыше пятидесяти человек, были упразднены, и их обязанности были переданы управам, а также чрезмерно угодливым городским головам.
Хоремхеб, вызванный в Фивы, был назначен главнокомандующим, что позволяло ему распространить свою власть и на гарнизоны Верхней Земли и покончить с влиянием, на любом уровне, Первого советника Верхней Земли.
Наконец был принят Пентью. Тутанхамон едва узнал его, так как не видел со времени правления Сменхкары. Тхуту узнал. Он заметил следы прошедших лет в облике этого человека, который превратился в инструмент власти: так царапины с годами появляются на ножках мебели. Бросались в глаза отвислые щеки, а взгляд приобрел обычную мутность, свойственную тем людям, кто опасается взглядов охранников.
