Олимпио сделал несколько шутливых замечаний насчет мертвой тишины «лесного замка»-, как он называл гостиницу, и хозяин отвечал улыбкой на эти шутки.
Олимпио не обратил внимания на наружность хозяина даже тогда, когда тот привел его в маленькую комнату в конце длинного, темного коридора и, поставив свечу на стол, задержался, чтобы посмотреть, как Олимпио положит револьвер и шпагу на стул возле кровати.
— Черт возьми, я ничего не заплачу, если провалюсь здесь, — проговорил Олимпио, осматривая пол.
Хозяин с улыбкой уверял, что бояться нечего и что половицы плотно прилегают одна к другой.
— Спите спокойно, благородный дон, — сказал наконец хозяин, прощаясь со своим гостем, при этом он бросил взгляд на оружие и Другие предметы, — здесь никто не нарушит вашего сна. Не нужно ли вам еще чего-нибудь?
— Ничего, кроме ключа от этой двери, ведущей в коридор, — отвечал Олимпио.
— Вот он, благородный дон! Едва ли вам нужно запираться!
— Я делаю это не ради меня, между нами говоря, — объяснял Олимпио с величайшим спокойствием, вынимая кошелек и некоторые Другие предметы, — я этим более предостерегаю другого от опасности.
— Другого? — спросил хозяин, как будто не понимая значения слов.
— Я для того запираю двери, чтобы не вздумалось кому-нибудь войти ночью в мою спальню. Я имею привычку стрелять в подобных непрошенных гостей из револьвера, лежащего всегда возле моей кровати. Поэтому я запираюсь, чтобы никого не подвергать подобной опасности.
— Так, так, — сказал хозяин с принужденной улыбкой.
— Впрочем, я предупреждаю об этом в каждой гостинице, где ночую, — заключил Олимпио разговор. — Спокойной ночи, завтра утром я расплачусь с вами.
Хозяин исчез; ясно было слышно, как он удалялся по коридору. Затем воцарилась глубокая тишина.
Олимпио запер дверь и еще раз внимательно осмотрел комнату. Он так часто жил и ночевал во всевозможных гостиницах, что был, так сказать, опытен во впечатлениях, которые производили на него Последние. Хотя ему казалось здесь что-то подозрительным, но однажды он уже останавливался в подобной гостинице в южной Франции и не мог пожаловаться.
Комната была со сводами и с одной дверью; круглое окно на противоположной стороне выходило, как убедился Олимпио, во двор.
Обстановка комнаты была скромная и старинная, но при этом опрятная и чистая, что производило приятное впечатление. Как кровать, хотя низкая и узкая, но довольно длинная, так и скатерть на столе, были безукоризненно чисты.
Весьма старинный диван, зеркало над ним, образ Божьей Матери и несколько стульев дополняли меблировку, удовлетворявшую скромным требованиям.
Ничто не возбуждало в Олимпио недоверия и подозрительности. Кроме того, он вообще был беззаботен. Он не знал страха, ибо в случае нужды мог надеяться на свою исполинскую силу и на оружие.
Он разделся, погасил свечу и лег в постель. Утомленный трудным путешествием, он скоро заснул таким крепким сном, что тихий шум едва ли мог его разбудить.
В комнате было темно; слабый косой луч месяца проникал через окно, постепенно продвигаясь по полу и стене к кровати спящего.
Оставив гостя и заметив его туго набитый кошелек, хозяин возвратился в нижние комнаты и, не найдя там слуги, отправился в конюшню.
Тихо отворил он дверь, везде было темно; хозяин осторожно прокрался в соседнюю с конюшней комнату и убедился, что Валентине» крепко заснул на стоявшей там кровати.
Потом хозяин «Гранады» возвратился в дом.
Войдя через заднюю дверь в темный коридор, который вел к нише в общем зале, он заметил человека, стоявшего у лестницы, которая вела в подвал со сводами.
— Ого, кто там? — спросил он вполголоса.
— Тише, разве вы меня не узнали?
— Вы тот самый сеньор, который был у меня недавно с честными братьями.
— Второпях я забыл заплатить вам за вино! Незнакомец и его слуга еще внизу?
— Нет, сеньор, оба отправились спать.
— Хорошо, мне нужно с вами переговорить.
— Потрудитесь войти со мной в гостиницу.
— С условием запереть все двери, чтобы нас никто не застал врасплох, — сказал Эндемо, понижая голос.
— Я исполню ваше желание, сеньор! Вы возвратились в монастырь по той же дороге? — спросил тихо хозяин, идя вперед по коридору, чтобы отворить дверь в освещенную гостиницу.
Эндемо не отвечал и пошел за ним тогда только, когда хозяин запер дверь в коридор, откуда вела лестница на верхний этаж; потом сам закрыл дверь ниши.
Теперь они были одни в комнате.
— Я буду говорить прямо, — начал Эндемо. — У незнакомца наверху много денег…
Хозяин пытливо посмотрел на сеньора, знакомого с монахами; он думал, что этот человек метит на деньги незнакомца и следовательно делается его соперником, потому что и его прельщали деньги Олимпио.
— Так вы говорите?.. — спросил он.
— Что эти деньги принадлежат вам, если вы исполните мое желание! Этот незнакомец не должен выйти из вашего дома.
— Как, сеньор, так ли я вас понимаю?
— Я уверен, что вы меня понимаете, и знаю также, что вы желаете обладать деньгами, — отвечал Эндемо тихо. — Незнакомец должен умереть, он враг монахам Сайта Пиедра, враг королевы.
— Ваши слова достойны уважения, но подумайте об исполинском незнакомце, который сейчас же убьет своего противника; подумайте также о славе моего дома! Дело может обнаружиться.
— Слуга спит около незнакомца? — спросил Эндемо, как бы не слыша последних слов хозяина.
— Нет, сеньор, слуга спит в задней комнате конюшни, господин же его — наверху, в последней комнате.
— Вы хорошо распорядились, и я полагаю, что не нужно было приходить сюда! Вы и без моего требования погубили бы этих двух гостей…
Хозяин увидел, что Эндемо знал больше, чем он предполагал.
— Однако, сеньор… — прервал он.
— Подобные вещи неохотно высказываются, — засмеялся мнимый герцог, обнаруживая всю грязь своей души. — Вы думаете, что этот широкоплечий незнакомец убьет одного противника, а я полагаю напротив, что двое его убьют!
— Может быть, вы правы! Будете ли вы…
— Я готов быть вторым, если вы будете первым.
Глаза хозяина, убившего уже многих богатых путешественников, засверкали.
— Я согласен, сеньор!
— У вас в доме есть приспособления, которые облегчат наше предприятие, — не отрекайтесь, я все знаю! Вы легко можете скрыть всякий след незнакомца и его слуги!
— Вы думаете, что о них будут справляться?
— Не думаю, но впрочем, кто же может доказать, куда исчезли два всадника, если уничтожить все, что могло бы выдать.
— Вы правы, сеньор.
— Давно ли спит незнакомец?
