нескольких книг о своих путешествиях. В 1925 г. как корреспондент «Известий» участвовала в первом перелете Москва – Монголия – Пекин (вместе с
А. Лебеденко от «Ленинградской правды» и
В. Михельсом от РОСТА), выпустив затем книгу «7000 км по воздуху» (М., 1926), откуда и взяты публикуемые фрагменты.
Из книги «7000 километров по воздуху»
ПРИЛЕТ В ПЕКИН
Наконец, пески мертвой пустыни под нами сменились зелеными полосками риса. Для нас, перелетевших весь Азиатский континент, они были Колумбовым берегом. Китайская граница уже позади. Под нами первые глиняные строения китайских селений.
Последний перелет от Миао-Тани через хребты Калганских гор был одним из самых трудных.
Преодолев это последнее препятствие, самолеты один за другим спустились и, легко коснувшись колесами земли пекинского аэродрома, рулили к павильону – финишу длинного и рискованного перелета…
Крича и размахивая знаменами, шляпами, букетами цветов, кинулись к самолетам китайские студенты и сотрудники советского полпредства. Ослепительный день усиливал белизну китайских одежд. Улыбались желто-смуглые лица, сверкали изумительно белые зубы, горели на белых кофточках курсисток красные розетки; искрились золотые и серебряные галуны чинов авиационного и военного министерств.
В белой толпе выделялись черные шелковые кофты сановников. Под жгучим небом реяли синие гоминдановские знамена и вышитые иероглифами красные стяги организаций. Колыхались над головами обязательные для всех китайских торжеств пестрые и надушенные венки из бумажных цветов, которыми сейчас же увенчали и наши самолеты. Эти бумажные цветы казались даже более натуральными, чем настоящие махровые пионы – любимый цветок китайцев – в букетах, поднесенных нашим летчикам. Музыканты Фэн Юйсяна [26] играли туш, кругом аплодировали. Карахан целовал героев-летчиков, китайские студенты, подражая нашим комсомольцам, коллективно декламировали приветствия. Китайские авиаторы, в своих удивительных, невероятно запущенных самолетах, с рискованным креном и фигурами проносились над нашими головами, производя впечатление расшалившихся и кувыркающихся от избытка чувств ребят. Суетились в толпе кинооператоры, фотографы с аппаратами и осаждали репортеры японских и китайских газет. В павильоне после речей и раздачи подарков летчиков и всех участников экспедиции еще раз чествовали с бокалами в руках. Вид у наших летчиков был сияющий и растерянный. Глава департамента авиации, Джао Хао, позаботился, чтобы советским самолетам был оказан любезный прием. Китайская молодежь сделала все, чтобы дать нам почувствовать искреннюю симпатию к СССР.
НА ПРИЕМЕ У КИТАЙСКОГО ДИПЛОМАТА
Жена государственного деятеля Си Тивана прислала мне, женщине, участвовавшей в перелете, приглашение на чай.
Я с удовольствием приняла это приглашение, которое давало мне возможность ближе познакомиться с китайским обществом и домашним бытом сановников, которых я встречала до того только на официальных приемах и банкетах.
Перед входом в богатый китайский дом стоит расписной щит, значение которого не допускать злых духов.
Бой ушел с моей визитной карточкой и вернулся в сопровождении личного секретаря Си Тивана, хорошо говорящего по-русски китайца.
Внутренний двор выложен каменными плитами; в кадках цветущие олеандры; галереи украшены резьбой и пестрой росписью. В полуевропейски обставленной гостиной мебель из черного дерева с причудливой резьбой: драконами павлинами, змеями. Нас ожидал Си Тиван. Было заранее условлено, что я приду часом раньше других приглашенных, чтобы проинтервьюировать хозяина дома.
Си Тивану на вид за сорок. Выхоленный, как все китайские аристократы, худощавый, в черной шелковой кофте поверх белого халата и в лакированных туфлях на низких каблуках. Привлекали внимание его выхоленные руки, желто-бледные, с длинными тонкими пальцами и миндалевидными ногтями.
Си Тиван много путешествовал по Японии и Америке. Во время революции занимал министерские посты. Был мининделом в Пекине и комиссаром торговли и промышленности в Кантоне. Ездил делегатом в Париж на конференцию. Председательствовал в комиссии по шандунским делам и вел с Караханом все переговоры о первом договоре.
Мне говорили о Си Тиване как о единственном человеке, выделяющемся из среды лицемерных и продажных сановников, окружающих Дуань Цижуя. Но, властолюбивый диктатор по натуре, Дуань Цижуй окружил себя незначительными людьми, которые должны соглашаться с ним во всем, а Си Тиван сейчас в тени.
Си Тиван говорил, что, несмотря на все не прекращающиеся внутренние смуты, за последнее время наблюдается увеличивающийся рост китайский промышленности и торговли. Это потому, что теперь совместно с правительством управляет народ, и нет прежнего произвола. Несколько лет тому назад такой факт, как убийство рабочего на японском заводе в Шанхае, прошел бы незамеченным, а сейчас это вызвало дружный протест рабочих и учащейся молодежи. Влияние иностранцев падает. Дальнейшее развитие китайской промышленности и торговли, по мнению Си Тивана, всецело зависит от решения вопроса о неравных договорах.
– В этом вопросе, – заявил Си Тиван, – китайский народ не пойдет ни на какие уступки!
Накануне я беседовала на ту же тему с другим китайским сановником, доктором Еном, одним из трех делегатов, выбранных комиссией по пересмотру договоров. Доктор Ен – типичный китайский дипломат. Он искусно уклонялся от прямых ответов, когда речь заходила о неравных договорах и тарифной конференции.
Начинали съезжаться гости. Жена Си Тивана, полная и румяная китаянка, напоминающая замоскворецкую сдобную купчиху, появилась в гостиной в узком халате из голубого шелка. У нее, как и у многих китайских женщин, с детства изуродованы ноги, но теперь немодно иметь крошечные ножки, а для жены либерального сановника даже неприлично. Поэтому на ней длинные модные лакированные туфли.
В старом Китае девочке с 5 лет уродовали ноги, ломали ступни и туго бинтовали до 20–25 лет. Производили эту операцию старухи. Сами матери никогда этого не делали, боясь, что в детском мозгу их образ будет ассоциироваться со страданиями. Все детство китайской девочки было отравлено этими муками. Нередко уже замужние китаянки с плачем просили мужа хоть ненадолго разбинтовать им ноги.
Теперь законом воспрещается уродовать девочкам ноги, но не везде в провинции этот дикий обычай перевелся.
При мне в пекинских газетах был опубликован возмутительный случай. По настоянию матери жениха молодая девушка попыталась сделать себе маленькую ногу и умерла от этой операции.
Раньше женщины в Китае не показывались при гостях. В гостиной Си Тивана я имела возможность наблюдать быт европеизированного китайского общества. Гости-китаянки нарядные, надушенные, оживленные. Некоторых сопровождают мужья или родственники. Китаянки из высших кругов подражают в манерах европейским светским женщинам.
Национальный костюм китаянки самого простого покроя, но у ворота и в боковом разрезе кофты выпущен краешек дорогого кружева, которым китаянки особенно любят щегольнуть. Волосы китаянки гладко зачесывают назад, в туго заплетенные косы, уложенные на макушке. Многие из передовых китаянок подстригают волосы по-американски. Все присутствовавшие на этом вечере китаянки были одеты в национальные костюмы, за исключением одной, явившейся в большой шляпе с пером
