казнили на глазах солдат, точно жалкого дезертира.
Септимий молчал.
— Прошу тебя, — с силой повторил Элиан.
— Да.
Максим представить не мог, что центурион способен говорить так мягко.
— Я выведу тебя за стену.
Центурион не имел права этого делать. Брал ответственность на себя.
Максим смотрел на Септимия. Вспомнил, как центурион покинул пост в ночь похорон весталки. Сервия закричала. И он бросился на помощь.
…Элиану не связали рук. Он шел следом за Септимием. Шел спокойно, вздернув голову. Точно шагал впереди преторианских когорт.
Однако следовали за ним всего лишь пятеро легионеров, преданных Траяну.
Шествие замыкал Максим.
Шумели вечнозеленые дубы. Песчаный овраг клином вдавался в лес. Элиан споткнулся о корень. Упал, но тотчас вскочил, не дожидаясь помощи.
«Что делать? Пятерых солдат не одолеть. Септимий не поддержит. Сохранит верность Траяну».
Они спустились на дно оврага. Один из солдат обнажил меч. Острием указал на поваленный ствол. Элиан опустился на колени. Лицо Септимия почернело, словно погас последний солнечный луч.
А небо, напротив, прояснилось. В разрывы туч выглянуло солнце. Элиан поднял голову. Солнечный луч скользнул по его лицу. И Максим впервые увидел, что глаза у Элиана не бесцветные, а бледно-зеленые.
Элиан положил голову на поваленный ствол.
Максима охватила бешеная ярость — на Траяна, за его приказ; на себя, за то, что ничего не может сделать. На весь мир. «Остановить это! Вырваться отсюда!»
Длинная фиолетово-черная молния разорвала небосвод.
Максим вспомнил. Такую молнию он уже видел. Видел перед последним выходом на сцену. Он пытался войти в образ. Воображал себя римским гладиатором. Шагнул на сцену. И оказался на арене цирка.
Значит, это он, он сам открыл переход! Тоннель между мирами. И может открыть снова. Достаточно сосредоточиться. Он сможет это сделать. Один раз. Только один. Сможет. Нужно только представить. Театр. Сцену. Кулисы. Пыльный занавес.
Он не станет служить Траяну. Не одобрит казнь Элиана.
Вернется домой. Домой.
Солдат с обнаженным мечом шагнул к Элиану.
Небо разорвалось.
Туннель раскрылся.
Максим на мгновение ослеп. Зрение вернулось не сразу. Постепенно он разглядел: песчаное дно оврага, поваленный ствол, перекошенные лица солдат. Бывший начальник императорской гвардии, Марк Касперий Элиан, исчез. Бесследно.
Солдаты метались по оврагу, точно охотничьи собаки, потерявшие след. Обыскали кусты, обшарили углубления возле корней, перевернули несколько валунов. Даже в мышиные норы заглядывали.
Без толку. Касперия Элиана нигде не было. Больше того, от мятежного начальника гвардии не осталось ни клочка туники, ни ремешка сандалии, ни ноготка, ни волоска.
Солдаты как по команде вскинули головы вверх. Небо расчистилось. В вышине сияло солнце. По незамутненной лазури плыло крохотное белое облачко.
Приговор солдат был однозначен.
Взят. Живым. На небо. Пирует в сонме богов.
Легионеры топтались на месте, обратив глаза к одинокому облачку. Представляли, как на этом облачке, точно на подушках, возлежал Элиан, и юная Геба наполняет его кубок амброзией.
На лицах солдат отразился священный трепет. Что они наделали! Чуть было не прогневили бессмертных! Еще немного, и свершилась бы казнь! Они подняли руку на любимца богов!
Легионеры дружно повалились на колени, вознося хвалу богам Олимпа. Спасибо, смилостивились, удержали от греха.
Затем солдаты поднялись на ноги и принялись все так же неуверенно топтаться на месте. Требовалось возвратиться в лагерь и доложить обо всем императору.
Каким-то особым чутьем воины ощущали, что этого делать не следует. Траян не был свидетелем чуда. Может и не поверить очевидцам. Вдруг вообразит совсем иное? Мол, воины соблазнились посулам бывшего начальника гвардии, позволили тому бежать.
— Прорицатель, — хрипло выдохнул Септимий, оборачиваясь к Максиму за поддержкой.
Актер счел своим долгом прийти им на помощь.
— Возвращайтесь в лагерь. Приказ исполнен. Касперия Элиана больше нет. Подробностей императору знать не нужно.
Солдаты один за другим выбирались из оврага. Опасливо оглядывались. Максим неторопливо брел следом. Думал об Элиане. Радовался, что нашел правильное решение — не самому бежать, а Элиана спасти. «Осенило в последний миг. Когда туннель раскрылся».
Он дал волю воображению. Пронзительно ясно представил театр. Ощутил запах кулис — теплый запах дерева, красок и пыли. Увидел старые, выцветшие, но бесконечно любимые декорации. Стремительно прошел по нарядному фойе мимо фотографий актеров (когда-то страстно мечтал увидеть среди них и свою), поднялся по мраморной лестнице, заглянул в зрительный зал — свет медленно гас, стихали шум и шорох.
Сейчас грянет оркестр. Занавес распахнется.
И на сцену вырвется Касперий Элиан. Разъяренный, отчаявшийся. В короткой воинской тунике, подбитых гвоздями сапогах, безоружный… «Здравствуй, Цезарь, император, идущие на смерть приветствуют тебя!»
Какое пламя, какая энергия!
Максим порадовался за зрителей. Прекрасного актера заполучили!
Он не мог забыть пантомимы, исполненной Элианом: гладиатор-новичок сражается со львом. «Еще тогда понял, в чем истинное призвание Элиана. Надеюсь, и режиссер оценит талант?» В одном Максим был уверен: каждый, с кем встретится Элиан, оценит его неукротимую энергию и бесстрашие.
Овраг остался позади. Центурион Септимий сдержал шаг, поравнялся с Максимом, крепко сдавил его руку. Сказал:
— Учти. Траяну стану преданно служить.
— И я буду ему верно служить, — с готовностью откликнулся Максим.
Радостно сощурился на незамутненное небо. Впереди ждал Рим, ждала Сервия. Столько славных ролей! «Роль мужа. Роль отца». Он не стал искать подходящих примеров из спектаклей и кинофильмов. «Придется импровизировать».
Они вошли в ворота лагеря.
«Эх, — пожалел Максим, — не успел я написать пьесу из римской жизни. Передал бы с Элианом. Ну ничего, он лучше меня сочинит. Только, боюсь, не из римской жизни — из русской. И сам разыграет. В яви. Был зрителем — станет актером».
Максим негромко засмеялся. Он остался в древнем мире.
А в двадцатый век отправился Элиан, гордый римлянин, любитель мятежей. Трепещите, властители!
Январь-октябрь 2001 г.
Туника — повседневная одежда римлян, род рубашки из шерстяных и льняных тканей различных цветов. Могла быть с рукавами и без рукавов, длиной до колен или до щиколоток. Тунику с двумя широкими пурпурными полосами носили сенаторы, с одной или двумя узкими полосами — всадники. Туника обязательно подпоясывалась, иначе считалась нижним бельем. Женщины носили длинную тунику, поверх надевали столу (длинное просторное платье), девушки — еще одну тунику, более короткую.
Цезарь — со времени Октавиана Августа — титул всех римских императоров.
Весталки — жрицы Весты, богини домашнего очага, поддерживавшие вечный огонь в ее храме, отбирались из девочек шести-десяти лет, должны были тридцать лет служить в храме и блюсти обет
