Когда Жанна вернулась, Гийоме все ей рассказал. Вот уж действительно, никак не отделаться от этого человека! Кормилица места себе не находила от волнения; Жанна ее успокоила.
В воскресенье Сибуле, как обычно, пришел с деньгами. Жанна спокойно объявила:
— Монкорбье здесь больше не живет.
Сибуле улыбнулся и ответил:
— Говорят, он покинул Париж, но Монкорбье может вернуться и попросить здесь убежища. Малыш Жан и Колен живут на широкую ногу.
Жанна поняла, что власти подозревают Франсуа в соучастии в ограблении Наваррского коллежа. Если Малыш Жан и Колен швыряются деньгами, значит, они совершают типичную для воров ошибку: открыто тратят украденное.
На другой день Жанна заметила, что один из бродяг с ракушкой на шляпе обосновался напротив. Итак, за ней собирались понаблюдать. Власти не пускают дело на самотек.
Но Франсуа не вернулся.
Через несколько дней Филибер доложил, что по крайней мере один из служащих коллежа, по мнению властей, замешан в деле. Следователи рассудили, что кто-то из местных должен был описать злоумышленникам расположение комнат и указать, где стоит сам сундук. По их мнению, это был живший в коллеже монах-пикардиец, некий Дом Никола. Он исчез, но можно поклясться, что если его схватят, беглец не будет в монашеском платье.
За семь лет работы в своих трех лавках, Жанна сумела скопить кругленькую сумму в сорок две тысячи ливров. Это было неплохо: тысяча пятьдесят экю. Чтобы не держать дома так много монет, она перевела часть денег в старые золотые экю, которых набралось штук триста. Еще часть денег была в серебряных ливрах, а остаток, три тысячи ливров, — в медной монете. Она хранила их не в сундуке у кровати, первом подарке Бартелеми, куда воры не преминули бы заглянуть, а в железном ящике. Когда ремонтировали чулан, где для приучения Франсуа к гигиене поставили стул с дыркой, Жанна велела устроить там тайник, замаскированный кирпичами. Именно там и хранился ящик.
Деньги, которые спят, — ленивые деньги, говорила себе временами Жанна. Она не знала ни одного верного человека, который подсказал бы, как пустить их в дело. Попробуйте спросить об этом кого-то, и он наверняка попросит дать ему в долг.
Кроме того, сам дом, королевский подарок, стоил две тысячи экю, и стоимость его непрерывно росла с той поры, как король возвратился в Париж и дела королевства пошли на лад. Даже маленькая конюшня на три стойла, которую она велела семь лет назад соорудить для Донки за тридцать пять ливров, стоила теперь не меньше пятисот.
Обо всем этом Жанна и размышляла, когда королевский эдикт вызвал у нее потрясение, схожее с тем, которое она испытала однажды на рынке: деньги обесценились! Раньше один серебряный франк равнялся двадцати солям, теперь — двадцати пяти.
Итак, три тысячи ливров в медной монете, лежавшие в ящике, превратились в две тысячи четыреста. Жанна потеряла доход за пять или шесть недель работы. Вот так просто, ни за что ни про что. Все утро она не могла прийти в себя. Это заметил даже маленький Франсуа, спросивший, отчего она грустит.
Жанна похвалила сама себя, что большую часть средств перевела в золото и серебро. Одна мысль о том, что случилось бы, не сделай она этого, приводила ее в ужас: пропали бы восемь с половиной тысяч ливров! Несколько месяцев дохода!
Да, сказала себе Жанна, маленькая пирожница все так же беззащитна.
Цены снова взлетели. Что делать, подумала Жанна, пожимая плечами, придется и мне их поднять.
Филибер со знанием дела объяснил Жанне, что расходы казны растут и король решил таким образом повысить стоимость своего золота и серебра. Он слышал, как об этом толковали ученые люди. Жанне все это было безразлично. Она по-прежнему чувствовала себя беззащитной.
Как можно построить всю жизнь на пирожках! В один прекрасный день очередная встряска, война, мор или какая-нибудь битва титанов оставит ее без крова.
Единственной ее защитой были скопленные деньги, крошечная сумма по сравнению с состояниями крупных торговцев.
У кого попросить совета? Она чувствовала себя столь же одинокой, как и семь лет назад, когда она уходила с Донки из Ла-Кудрэ. Богатство не отменяет одиночества. А теперь у нее на руках еще и ребенок.
Жанна подумала о госпоже Контривель, суконщице с улицы Галанд, нанесла ей визит и спросила совета, куда пристроить скопленные деньги.
— Вам надо поговорить с моим мужем. Он немного одряхлел, но голова у него работает что надо. Пойду предупрежу его.
Через несколько минут Жанну провели в комнату, где доживал свой век прикованный ревматизмом к постели старик. В воздухе носился сладковатый запах. Мужчина полулежал в кресле, опираясь на две подушки. Его ноги, укрытые двумя шерстяными одеялами, покоились на массивном кожаном табурете. Жанна никогда не встречалась с мужем суконщицы, и ее поразило его лицо, похожее на восковую маску или пустую тыкву. Глаза его пожелтели, а рот был беззубым.
Он по-отечески предложил ей садиться.
— Сколько вы хотите вложить, госпожа де Бовуа? — без обиняков спросил старик.
Жанна заколебалась.
— Я сам и моя жена решили, глядя на ваше дело, что это около тысячи экю. Такая разумная женщина, как вы, уж конечно перевела свои деньги в золото и серебро.
Жанна не смогла скрыть изумления. Ее состояние оценили с точностью почти до денье!
— Хорошо, — продолжал мэтр Контривель, довольный произведенным эффектом, — вы можете получить десятую или двенадцатую часть этих денег, если только найдете доверенного менялу. Это значит, что он должен быть не просто честным человеком, но и достаточно преуспевающим, чтобы гарантировать обещанный доход. Единственные, к кому стоит обратиться, это флорентийцы, генуэзцы и римляне, которые обосновались в Лионе. Я, правда, слышал, что дела Медичи пришли в упадок, а Строцци не собираются больше гарантировать проценты по вкладам, потому что деньги надо пускать в работу, а по нынешним временам это рискованно.
Жанна впервые в жизни слышала эти имена и термины. Она была смущена: в мире, оказывается, существовало столько разных занятий, о который она слыхом не слыхивала! Целый мир, могущественный и тайный, живущий независимо от королевской власти. До чего же она наивна, подумалось Жанне.
— Моя жена расположена к вам, — сказал суконщик, — значит, и я должен к вам хорошо относиться. Так вот, не советую вам так помещать свои деньги. Храните их в укромном месте. Стоит какому-нибудь флорентийцу надуть вас, и пропадут плоды многолетнего труда.
Воцарилось молчание, опустившееся на всех троих словно облако на долину.
