меня не было и нет.
— Приятно, когда твою преданность ценят.
В это время пленник увидел, что на другом конце крепостного двора, возле опущенной решетки ворот, стоят несколько оседланных лошадей и рядом — восемь всадников в боевых доспехах, при оружии.
— Прошу вас, король! Прошу! — теперь Парсифаль говорил куда тверже и жестче. — Нам пора ехать.
— Вот как? — ни в лице, ни в голосе Ричарда не было и тени тревоги, что, кажется, злило колдуна. — Пора так пора. Куда вы меня повезете?
— Пока вам предстоит недалекий путь, ваше величество. Но затем, — жгучие глаза Парсифаля вспыхнули еще ярче, — затем вы отправитесь гораздо дальше.
В выражении этих глаз, в голосе, в смысле гримасы, исказившей сухое лицо хранителя Грааля, невозможно было ошибиться. Он и говорил с одним лишь желанием — устрашить, привести в смятение, заставить ощутить жуткую власть неведомого, перед которой содрогаются даже самые сильные сердца.
Отчасти он достиг цели. Сердце Ричарда, доселе бившееся лишь чуть сильнее обычного, теперь вдруг замерло, затем сильно заколотилось. Он очень хорошо понял Парсифаля. Но у него и на этот раз хватило воли ничем не выдать себя.
— Мне кажется, — сказал король с улыбкой, — что в свое время вы, мессир тамплиер, отправитесь куда дальше меня. И у меня не будет возможности встретить вас в конце долгого пути. Мы говорим об одном и том же, не так ли?
Парсифаль тоже не изменился в лице. Лишь вытолкнул коротко и зло:
— Если даже и так, мы все равно не можем друг друга понять. Прошу в седло.
— Вот в этом? — король снова засмеялся и тряхнул в воздухе ножной цепью, которую по-прежнему придерживал рукой. — Вы что же, полагаете, что в этом возможно сесть верхом?
— Это сейчас снимут, — спохватился колдун и махнул рукой стоявшему в стороне человеку. — Но цепь на руках, не обижайтесь, придется оставить. Вас очень трудно удержать в неволе, ваше величество. Очень трудно!
Когда пленник и двенадцать человек охраны оказались в седлах, сел на коня и сам колдун. По его знаку тотчас поднялась решетка, открывая проем ворот, и почти сразу же опустился подъемный мост. Ричард в первый момент удивился, что ему не попытались, как в прошлый раз, закрыть лицо капюшоном, но потом подумал: «Лишнее доказательство! Скорее всего, меня увозят туда, где все должно окончиться».
Эта мысль почему-то принесла спокойствие. Он еще не понимал, да и вряд ли мог понять, что именно ему угрожает. В любом случае это была угроза смерти, а со смертью Львиное Сердце встречался так часто, что отвык придавать ей слишком большое значение. Страшило только одно: опасность умереть, не исповедовавшись и не причастившись Христовых Тайн. Тамплиеры — не сарацины, но мало кто, хорошо зная храмовников, считал их добрыми христианами. Значит, вполне могут его лишить права на исповедь и причастие. Однако на все Божья Воля!
Конный отряд неторопливой рысью миновал мост. Проезжая под аркой, Ричард поднял голову и понял, где же он был заточен. Под полукруглым сводом арки, на вделанном в камень железном кольце висел старый проржавевший меч. По преданию — меч первого владельца замка, отвоевавшего окрестные земли у врагов и этим же мечом убитого здесь, под этой самой аркой. Кажется, его предала жена в угоду любовнику, но сыновья отомстили за отца. Гогенау! Замок Гогенау... Впрочем, какое это теперь может иметь значение?.. Вряд ли он сюда вернется!
Глава 2
Кровь и колокольчики
За мостом, опустившимся не надо рвом, а над естественным руслом неширокой, но глубокой реки, открывался пригорок, сплошь заросший колокольчиками, так что почти не было видно травы — он был весь синий, как отражение неба. И среди этой синевы темнели фигуры еще двадцати с лишним всадников, среди которых выделялись трое рыцарей в белых плащах с красными крестами тамплиеров. Заметен был и еще один человек, которого Ричард узнал даже издали.
— Приветствую вас, ваше императорское величество! — крикнул он, продолжая веселиться. — Вот так встреча двух могущественных монархов! Вы что, кажется, тоже в плену у тамплиеров?
Будь в руках у Львиного Сердца заряженный арбалет, он и то не смог бы выстрелить точнее. Генрих Шестой, германский император, подскочил в своем седле, от ярости став белее, чем плащи его спутников. Да, Ричард не просто попал, он попал в самое уязвимое место.
— И я приветствую вас, король Англии! — хрипло прорычал Генрих. — Вижу, вы не отвыкли от своих походных шуточек, которые, может, уместны среди напившихся воинов, но не меж рыцарями.
— А я думал, что рыцари — как раз и есть воины, да притом самые лучшие! — отозвался Ричард.
— Рыцарь должен обладать не только умением рубить направо и налево, — произнес Генрих. — И разговор не о тамплиерах. Это я забрал вас у герцога Леопольда, потому что герцогу не пристало держать в плену короля. Теперь вы — мой пленник. В замке Гогенау вы находились, пока я был в отъезде и не мог оказать вам достойного приема. Теперь вы поедете в другое место, которое я сам для вас выбрал.
— Вы? — король пожал плечами. — А мне казалось — за вас выбирает тот тамплиер, у которого глаза блестят так, будто он все время хочет есть. Вон он, позади моей охраны.
— Это Парсифаль, хранитель Святого Грааля. — по голосу Генриха было слышно, что он предпочел бы не говорить об этом человеке, да приходится. — Но дело и не в нем.
— Парсифаль? Вот как?
Зловещее имя колдуна, о котором рассказывали столько страшных историй, окончательно открыло Ричарду всю опасность его положения. Элеонора, хорошо знавшая тамплиеров, говорила, что все они — кроткие ягнята и добрые христиане по сравнению с членами отделившегося
