— Ставлю гинею против шиллинга, — заговорил Бедлстоун, не отнимая от глаза свой инструмент, — что у вас скоро появятся попутчики.
У Хорнблоуэра непроизвольно сжались в кулак вальцы, настолько сильно жаждал он в эту секунду завладеть подзорной трубой.
— Точно! — воскликнул Бедлстоун с нескрываемым удовлетворением, словно не замечая умоляющего взгляда соседа. — Это к нам!
Отвернувшись, он принялся выкрикивать команды своему немногочисленному экипажу: выбросить за борт кранцы и привести баржу к ветру, чтобы ослабить толчок при швартовке баркаса.
Теперь уже Хорнблоуэр не нуждался в подзорной трубе, он и невооруженным глазом мог разглядеть сидевших рядом на кормовой банке Буша с непокрытой головой и понурого Мидоуса. Ближе к носу расположились остальные офицеры с «Пришпоренного», но были в баркасе и другие, которых он не знал.
Несколько секунд спустя баркас развернулся по ветру и мягко пришвартовался к борту «Принцессы».
— Куда направляетесь? — окликнул сверху Бедлстоун.
— Вы доставите нас в Англию. Ордера имеются, — ответил за всех Буш и добавил: — Мы поднимаемся на борт.
Бедлстоун надулся от злости, не услышав положенного в таких случаях «с вашего позволения, капитан», и пару секунд не мог даже произнести ни слова, но баркас за это время успел уже прочно пришвартоваться к барже.
Сразу же стало заметно, насколько сильно качает «Принцессу». По сравнению с ней баркас казался прямо-таки оплотом стабильности. — После небольшой заминки на палубе появился Мидоус, а следом за ним Буш. Хорнблоуэр поспешил к ним, чтобы поприветствовать на борту. Он уже понял, что в связи с гибелью «Пришпоренного» его офицеров было решено отправить в Англию для получения новых назначений, ну а матросов без лишних проволочек просто распределить по тем судам эскадры, где имелась нехватка личного состава. Хорнблоуэру пришлось сделать над собой усилие, чтобы первым обратиться к Мидоусу, как того требовали правила хорошего тона.
— Рад снова приветствовать вас, капитан Мидоус, — произнес он вежливым тоном. — И вас тоже, м-р Буш.
Буш встретил это приветствие смущенной полуулыбкой, а Мидоус не снизошел и до этого. Впрочем, его не трудно было понять, так как именно он был признан единственным виновным в ходе суда. Бедлстоун наблюдал за этой сценой с обычным для его красного лица выражением откровенно циничного любопытства.
— Не будете ли вы, джентльмены, так любезны предъявить ваши ордера, — сказал он наконец. Буш засунул руку за пазуху и вытащил целую пачку бумаг.
— Четырнадцать человек. Можете пересчитать, — сказал он. — Что касается остальных, пусть они сами за себя отвечают. Они с других кораблей.
— Тесновато вам будет, джентльмены, — задумчиво протянул Бедлстоун. — Ну а что до питания, можете выбирать: гинея в день или три за весь переход.
Молчавший доселе Мидоус вступил в разговор, но сделал это не словами, а взглядом. Он обернулся и холодно посмотрел на поднимающихся на борт баржи людей: штурмана Прауза, Каргилла и остальных мичманов, казначея Хафнелла, боцмана Уайза, парусного мастера, плотника, бондаря и кока. Вслед за офицерами на палубе появились нижние чины. Первым поднялся личный стюард Мидоуса, привезенный им на «Пришпоренный». Ступив на палубу, он обернулся и поспешил прийти на помощь следующему. Хорнблоуэр понял, почему тот в ней нуждался, как только увидел его руку с ампутированной чуть выше запястья кистью. Наверное, с ним произошел несчастный случай во время погрузочных работ, которые служили постоянным источником потерь, порой невосполнимых, в экипажах кораблей блокирующей Брест эскадры. За безруким последовали еще несколько человек, по виду которых трудно было с определенностью назвать причину их возвращения в Англию. Большинство из них, без сомнения, являлись инвалидами и были признаны врачебной комиссией непригодными к дальнейшему несению службы. Один-два, возможно, были в свое время завербованы незаконно, но сумели, к счастью для них, найти достаточно влиятельных друзей у себя дома, которые добились их освобождения.
Все вместе эти люди представляли собой довольно внушительную толпу, оккупировавшую почти все свободное пространство на палубе «Принцессы». Опустевший баркас плавно отшвартовался от борта баржи, на нем подняли паруса, он лихо развернулся, накренясь под опасным углом к волне, и полетел обратно по направлению к флагману.
Мидоус тем временем, под пристальным взглядом Бедлстоуна, не без известного драматизма простер в направлении собравшихся людей руку, чем-то напомнив Хорнблоуэру одного известного капитана, в ответ на вопрос: «По какому праву?», похожим жестом указавшего на свои пушки и ответившего: «Вот мое право!»
— По условиям вашего контракта, капитан Бедлстоун, — заговорил Мидоус после небольшой паузы вы обязаны кормить нижних чинов, исходя из расчета шесть пенсов в день на человека. Во время этого плавания все офицеры будут питаться наравне с простыми матросами. Нравится вам это или нет, ничего другого я вам предложить не могу.
— Да это же чистейшей воды пиратство! — воскликнул потрясенный Бедлстоун.
— Можете называть это как вам будет угодно, — устало ответил Мидоус.
Отступив на пару шагов, Бедлстоун затравленно огляделся, но не обнаружил ни в волнах, ни на небе ничего утешительного. Ближайший корабль находился нескольких кабельтовых от баржи, а мрачное выражение на застывшем лице Мидоуса не предвещало ничего хорошего. Каким бы мягким ни выглядел в глазах окружающих вынесенный ему приговор, было видно, что сам он казнил себя беспощадно. Он вполне справедливо считал свое будущее утраченным для дальнейшей морской карьеры, и вряд ли его могли испугать возможные обвинения в попытке бунта со стороны Бедлстоуна. Кроме того, его авторитет командира по-прежнему распространялся на офицеров «Пришпоренного». Как и он сам, они потеряли все свои пожитки во время гибели шлюпа и по закону считались с этого момента на половинном жаловании. Уже одно это делало их весьма опасными людьми при возникновении финансовых трений. Что же касается матросов, те, безусловно, готовы были без рассуждений выполнить любое распоряжение своих офицеров. А весь экипаж «Принцессы», не считая Бедлстоуна, состоял из его помощника, кока, четырех матросов и мальчишки-юнги. В случае столкновения шансы были не на стороне Бедлстоуна, и он сразу же это понял, хотя речь его по-прежнему звучала вызывающе.
— Мы еще вернемся к этому разговору в порту, Капитан Мидоус, — пообещал он с угрозой.
— То же самое относится и к капитану Хорнблоуэру. Он также будет питаться из расчета шесть пенсов в день, — безмятежно продолжал Мидоус, не обращая на угрозу решительно никакого внимания.
