Но одиночество не было единственной причиной их слез, потеря близких и необходимость смириться с неизбежным лишь усугубляли печаль.
Придворные дамы, не желая мешать, удалились. Лев, только что расправившись со своей едой, которую ему доставил смотритель Зверинца, лежал, изнемогая от удовольствия. Он соизволил открыть один глаз и взглянуть на посетительницу, но тут же его закрыл.
— Где твои сестры? — спросила Мутнехмет.
Царица велела позвать Нефернеферуру и Нефернеруатон-Ташери. Излияния чувств возобновились.
Первая супруга Хоремхеба прибыла на корабле в сопровождении одной только горничной. Анкесенамон велела приготовить для них покои. Слуги отнесли наверх дорожный сундук гостьи.
— Мне необходимо было вас повидать, — серьезно сказала Мутнехмет, когда все четверо устроились на террасе. — Династия в опасности.
«Если она решилась на эту поездку ради того, чтобы меня об этом известить…» — подумала Анкесенамон.
— Ай стареет, — продолжила Мутнехмет. — Исчезни он сегодня, и вас уничтожили бы! Я это знаю, поскольку Хоремхеб часто заявляет о том, что с него достаточно этих манекенов, свидетельствующих о вырождении царской семьи: Сменхкары, Тутанхамона и даже вас! Что плевать он будет на Царский совет, когда захватит власть, и что он не собирается жениться на одной из вас, чтобы узаконить свою власть.
У Нефернеферуры и Нефернеруатон-Ташери округлились глаза. Они поняли, что могут быть отданы на съедение крокодилам, поэтому ничего не могли сказать, настолько сильно они испугались. Их нежные лица исказились от страха, ярко накрашенные кошенилью губы открылись, девушки стали истерично трясти перед собой благоухающими ручками.
— Но он не сможет этого сделать! — пронзительно вскрикнула Нефернеферура. — Страна этого не допустит! Жрецы…
Мутнехмет пожала плечами и прервала поток сетований:
— Те, кто попытается ему противостоять, будут преданы мечу. Вот и все. Вы знаете довод лучше?
Воцарилась напряженная тишина. Медленно пережевывая кусочек фиги, Анкесенамон раздумывала о том, что услышанное от Ая соответствовало тому, что говорила Мутнехмет.
— Из-за того, что я возмущалась этими речами, он оставил меня, — снова заговорила Мутнехмет. — Единственной защитой для вас будут дети и мужья, достаточно сильные, чтобы противостоять Хоремхебу. Надо, чтобы вы вышли замуж, причем срочно.
— Выйти замуж? Но за кого? — возразила оскорбленная Нефернеруатон-Ташери.
— При дворе достаточно мужчин, — заметила ее тетушка.
— Уж не о простолюдинах ли идет речь? — воскликнула пренебрежительно Нефернеферура.
— Именно о них. Иначе смерть, — заявила Мутнехмет угрожающим тоном.
Обе царевны конвульсивно дернулись, как марабу в момент заглатывания рыбы. Было очевидно, что они еще не задумывались о замужестве.
— Вы мне не верите? — настаивала Мутнехмет, призывая Анкесенамон подтвердить ее правоту.
— Я тебе верю, — сказала та.
Обе девицы посмотрели на свою сестру недоверчиво: как, она тоже придерживается этого мнения?
— Проблема состоит в том, чтобы найти сильного человека, — продолжила Анкесенамон.
— Я об этом думала, — отозвалась Мутнехмет. — На примете есть несколько достойных мужей. Прежде всего командующий Нахтмин. Хорошо то, что он военный, к тому же он человек опытный и с характером. Впрочем, именно за это Хоремхеб его ненавидит.
Напуганные царевны слушали, как их сестра и тетя обсуждают их будущее. От одного имени Нахтмина их бросило в холод: военный! Быть супругой военного!
— Мне нездоровится, — простонала Нефернеферура. — Простите… Пойду прилягу… — сказала она, поднимаясь.
— Ты останешься здесь, — заявила Анкесенамон категорично, хотя она редко демонстрировала власть по отношению к сестрам.
Озадаченная непривычным тоном старшей сестры, царевна снова села.
— Никогда не выйду замуж за военного, — процедила она сквозь зубы. — Я уверена, что он грязный и грубый тип!
— Речь больше не идет ни о твоих обонятельных предпочтениях, ни о твоей изнеженности кувшинки! — закричала Мутнехмет возмущенно. — Речь идет о том, чтобы ты осталась в живых! О сохранении нашей династии!
— Наплевать на династию! — заявила Нефернеферура тем же тоном.
Не сдержавшись, Анкесенамон влепила ей пощечину. Та завыла.
— Замолчи! — грозно приказала ей Анкесенамон. — Я тебя отучу кощунствовать! Тебе наплевать на династию, дрянная девчонка? Если бы мать это услышала, она бы отстегала тебя до крови, маленькая дурочка! Теперь слушай меня внимательно, Нефернеферура, и ты тоже, Нефернеруатон. Это царица говорит: вы выйдете замуж, и одна и другая, за кого я велю. Вы меня поняли? Если понадобится, вас повезут в храм связанными!
— Ты — палач! — закричала Нефернеферура. — У тебя нет права распоряжаться моим телом!
— Пусть лучше я буду распоряжаться твоим телом, нежели бальзамировщик!
— Я убегу!
— Никуда ты не убежишь. С этого момента я запрещаю тебе покидать дворец. А теперь возвращайтесь в свои покои, я вас больше видеть не желаю!
Сопящие от раздражения, девушки направились к двери, волоча ноги. У Мутнехмет был удрученный вид.
— Что ты хочешь! — раздосадованно сказала Анкесенамон. — Со времени смерти нашего отца над ними не было никакой власти. Они все делали по своему разумению.
— Но они… они еще никогда не испытывали влечения к мужчине?
— Нет. Они даже не знают, чем с ним заниматься.
У Мутнехмет вырвался короткий смешок.
— Их обеих непросто будет выдать замуж, — заметила она.
— Ну, придется мужьям брать их силой! — воскликнула Анкесенамон. — Хотя ты права, Нахтмин был бы хорошей партией. Жаль, что я сама не могу стать его супругой.
Мутнехмет бросила на нее удивленный взгляд.
— Допустим, одна из них выйдет замуж за Нахтмина, — сказала она. — Тогда надо подыскать подходящую партию для другой. Еще есть Маху. Я также думаю о бывшем Первом советнике Сменхкары, Тхуту. Опытный человек.
— Он теперь не у власти.
— Почему?
— Мне не известно.
— А ты еще не беременна?
— Было бы неплохо, если бы так случилось.
Распорядитель церемоний известил о том, что кушать подано. Племянница и ее тетя поднялись.
Сытый лев блаженно спал.
5
ВЕЧЕР ВО ВРЕМЯ БУРИ У ПОЛКОВОДЦА ХОРЕМХЕБА
Пасмурное небо и тяжелые времена предвещали вспышку гнева всевышних, что редко бывало в Двух Землях даже в конце сезона дождей. Может быть, несвоевременное проявление чувств Апопа препятствовало перемещению Ра на Запад.
