Вышли наружу. Порфинья отыскала глазами ожидавшего на крыльце Ивана, кивнула: «Пошли!» Дело предстояло важное. Родители шагали все дальше по расчищенной дорожке, а Илья все стоял на крыльце. К нему со всех сторон тянулись руки:
— Дай!
— Дай!
— Дай!
Стоит Илья, растерянно глядя на нищих, и не может зонять, чего они хотят.
Порфинья, а за ней Иван идут дальше по торгу.
— Паволоки! Заморские паволоки! — кричит купец, перекидывая на руке сверкающую позолотой ткань. — Купи, матушка, купи, красавица!
С ним торгуются женщины, упрекают купца:
— Дорожишься!
— Дорого им. Попробуй-ка съезди за море! — сердится купец.
На прилавках и врытых в землю колах лежат и висят шкуры — сияющий голубизной мех зимней белки, свисают, болтая на ветру лапами и хвостами, шкуры черно-бурых лисиц, золотится мех соболя, снежно белеет горностай… Это ряд, где торгуют мягкой рухлядью, как в Древней Руси называли меха. Ряд, где продают топоры, ножи и прочие инструменты. Невысокий тощий ремесленник, как бы демонстрируя качество товара, острием топора ловко вытесывает из полена балясины — завитушки, которыми украшают крыши и двери домов. Иван хотел было посмотреть топор, но, побоявшись жениного гнева, не решился остановиться, снова зашагал следом за Порфиньей.
Перед Порфиньей продавец с шалями.
— Купи, красавица! Купи, боярыня!
Порфинья несколько мгновений любуется шалью, но, отстранив продавца, упрямо шагает дальше. Вот и то место торга, куда стремилась Порфинья. Здесь продают коней, коров, овец, свиней, кур… Все мычит, визжит, верещит… Порфинья с Иваном останавливаются возле крестьянина, продающего лошадь. Они пришли покупать Илье коня. Какой же это парень без коня? Не зря ведь говорится: «На коне!» На коне — значит, в удаче. Конь — дело важное. Иван приведён Порфиньей на торг в качестве эксперта. Он осматривает лошадь, заглядывает в зубы, лезет под лошадиное брюхо. Но ни одна лошадь, как и недавно девица, не кажется Порфинье подходящей для Ильи. Продают, правда, здесь гордых породистых коней-красавцев. Вот на одного такого вскочил богато одетый юноша, проскакал по кругу, образованному покупателями и зеваками. Хорош конь, но это не для них. Им нужна добротная рабочая лошадь, может быть жеребенок, но, конечно, не такой, как вот этот неказистый недоросток. Хозяин нахваливает свою животину, но Порфинья сразу углядела все недостатки — и тощ, и шелудив, и хвост у него облезлый. Хозяин не в силах парировать язвительных замечаний. Смирившись, он пытается привлечь покупателей дешевизной товара. Но Порфинья отвергает конька-недоростка. Наконец, кажется, то, что им нужно. Снова дотошная экспертиза, проводимая Иваном под неусыпным надзором Порфиньи, не доверяющей мужу. Порфинья долго торгуется с хозяином лошади. После споров сошлись в цене. Чтобы потом не вышло недоразумения, зовут тиуна — находящееся на торгу должностное лицо. Хозяин приносит клятву, что лошадь не краденая, передает повод Ивану. Настало время расплачиваться. Порфинья по привычке лезет за пазуху, вспоминает, что деньги у Ильи. А сын потерялся…
Илья идет по торгу. Он растерян от всего, что видит вокруг, от толкотни и шума.
Ряд, где продают инструменты. Илья, так же как перед этим Иван, задерживает взгляд на инструментах. Подходит, берет топор. Топор правится ему. Илья улыбается продавцу. Продавец улыбается Илье, говорит:
— Бери, милый, лучшего на всём торгу не сыщешь!
Илья кланяется, отходит с топором в руках. Продавец, посчитав это глупой шуткой, догоняет Илью. Он бы, может, и стукнул шутника, но, взглянув на его широкие плечи, ограничивается тем, что отбирает топор. Илья растерянно смотрит на него.
Этот великан, впервые вышедший в жизнь, наивен и простодушен, как ребенок. И с первых своих шагов в людском миру он начнет натыкаться на «острые углы жизни». Он многому научится, но и потом, когда обретет он опыт и силу, он все равно сохранит эту детскую душу, которая заставляет человека особенно остро воспринимать несправедливость и вступить с ней в бой. А пока спохватившись, что отстал от своих, Илья идет назад к церкви, где расстался с родителями.
Громкоголосо гомонит торг. Вдруг среди общего гомона прорезался тонкий заливистый свист. Илья оглядывается. Неподалеку от него на истоптанной множеством ног земле словно присели сказочные жар-птицы. Это расположился со своим товаром гончар. Миски и плошки, корчажки и чашки… Расписанные, обливные — всех цветов радуги. А еще игрушки — глиняные, раскрашенные птички-свистульки. Старик продавец держит у губ одну из птичек, выводя заливистую трель. Илья останавливается и завороженно глядит на старика. Возле старика толпятся дети. Мальчик в нарядном кафтанчике берет стоящую на земле птичку. Его мать протягивает старику на ладони крохотный кусочек серебра. Другая детская рука берет с земли игрушку. Продавец ударяет по ней — этот мальчишка явно несостоятельный покупатель. Илья смотрит, не понимая. Вдруг, словно вспомнив что-то, достаёт из-за пазухи мешочек, который ему повесила на шею мать. Высыпает содержимое на ладонь, протягивает старику, берёт игрушку и подносит её к губам. Он свистит, и у него по-детски счастливое лицо. Завистливый взгляд мальчика-оборванца. Илья отдаёт ему игрушку.
— И мне!
— И мне! — кричат дети. Илья держит перед стариком на ладони деньги, тот едва успевает отсчитывать нужную цену — дети расхватывают игрушки.
Откуда ни возьмись, налетают нищие, еще какие-то люди — парни, мужики, женщины. Множество протянутых рук. Илья продолжает раздавать содержимое мешочка. Кто-то громко удивляется, глядя на происходящее, некто с плутоватой физиономией обнимает Илью, изъявляя дружеские чувства. А сам Илья безмерно счастлив. Впервые в своей жизни он вышел в мир, он не одинок, он с людьми, а главное, оказывается, он, всю свою жизнь чувствовавший себя бессильным калекой, может доставить людям радость! Это видно, стоит только поглядеть на окружающую его толпу, на смеющиеся веселые лица.
Сквозь толпу, окружившую Илью, как таран, пробивается Порфинья, расталкивает людей, выхватывает у Ильи мешочек. Он почти пуст, только какие-то крохи высыпает Порфинья на свою исковерканную многолетней работой ладонь. Она собирается обрушиться на сына, но смотрит на него, стоящего на своих ногах, на его счастливое улыбающееся лицо и ничего не говорит. Берёт его за руку и ведет сквозь расступившуюся толпу. За ними покорно идет Иван.
— Ума лишилась на старости лет! — корит себя Порфинья. — Дитяти неразумному доверила! Да разве можно так, сынок! — старается она вразумить сына. — Мы коня тебе приглядели!.. Ах ты, господи! Сколько лет копили! Как же теперь! — снова восклицает она в горести. Иван, пытаясь успокоить её, кладёт ей руку на плечо. Они подходят к тому неказистому недоростку, которого до сих пор никто не купил. Порфинья расплачивается с его хозяином, высыпав ему в руки остатки из своего мешочка.
