Затем он вынул из кастрюли иглу, надел на шприц и протянул его любимой.
– Коли прямо под лопатку.
Анна дрожащей рукой сделала укол и тревожно посмотрела на Казарина.
– Тебе надо к врачу.
Владимир Константинович надел рубашку и устало ответил:
– Негоже офицеру, да еще бывшему медику, из-за всякой ерунды бегать по больницам. – Затем он накинул плащ и шагнул к двери. – Надо уходить, Аннушка…
Все тем же черным ходом они спустились вниз и неспешным шагом под ручку направились в сторону «Ударника». Со стороны Владимир и Анна напоминали обычную парочку, вышедшую на прогулку. Некоторое время она молчала, но, наконец, не выдержала и робко спросила:
– Володь, а она точно не умрет?
– Комендантша? Не переживай. Через час будет скакать как коза, – успокоил ее Владимир Константинович. – Разве я похож на убийцу симпатичных пожилых дам?
Анна ничего не ответила, только улыбнулась и крепче прижалась к его руке. Так они и дошли до самого «Ударника». Было еще светло.
– Черт, как же не во время ее принесло, – вздохнул Казарин. – Еще часа два где-то придется слоняться…
Договорить он не успел – на мостике через Отводной канал показался патруль. Долго не раздумывая, Анна подтолкнула Казарина к кассам кинотеатра, и они скрылись за стеклянной дверью. Подойдя к окошечку, она сунула деньги и попросила:
– Два билета, – и тут же добавила: – На последний ряд.
Кассирша усмехнулась:
– Именно на последний?
Анна покраснела и вновь улыбнулась. Кассирша протянула два билета и, проводив их взглядом, вздохнула:
– Счастливая…
Когда они пробрались в зал и заняли свои места, на экране уже начался фильм «Жди меня».
От Климовой Алексей сразу направился домой. Он шел по улице и тщательно обдумывал все, что узнал в это утро. Неожиданно в самом начале улицы Герцена он увидел сатуратор. Вот уже три года, как в Москве не торговали «шипучкой», поэтому один только вид давно забытого прибора, которым газировали воду, обрадовал Казарина как мальчишку. Сам себе удивляясь, Алексей подошел и, как зачарованный, уставился на сатуратор. Постеленная на тележке клеенка, две стеклянные колбы для сиропа, круглая мойка с дырочками и ручкой сбоку, баллон с газом – все было до боли знакомо и так непривычно в военной Москве. Рядом топтались несколько чумазых мальчишек Черрмвый продавец лукаво подмигнул Алексею, поставил на мойку стакан донышком вверх, повернул ручку, обдав стеклянное нутро стакана фонтанчиком воды, и весело спросил:
– Ну что, служивый, на двадцать или на сорок?
На прилавке лежало два черпака. Один был поменьше – на двадцать граммов, другой побольше – на сорок.
– Давайте на всех, – непонятно чему улыбнувшись, ответил Алексей.
– Ура! – закричали ребята и, толкая друг друга, кинулись к продавцу.
А тот лихо зачерпнул большим половником сироп, сцедил его в помытый стакан и залил сверху шипящей газированной водой. Казарин осторожно взял вспотевший стакан и с удовольствием начал пить.
Зайдя в квартиру и поцеловав жену, он, не раздеваясь, сел за письменный стол и стал внимательно изучать томик Карамзина. Прощупав обложку и корешок, но ничего не обнаружив, Алексей начал листать страницу за страницей, стараясь хоть таким образом найти ответ на вопрос, почему этой книгой интересуется одновременно столько людей и куда делась англичанка. Потратив на это час, он уже был готов сдаться, но тут его внимание привлекла одна странная деталь. У книги отсутствовала последняя страница. Сначала Алексей этого не замечал: его терпение заканчивалось на оглавлении. Но потом увидел тоненькую полоску с остатками какого-то тисненого рисунка. Было совершенно очевидно, что когда-то в книге имелась еще одна страница, которую кто-то аккуратно отрезал лезвием или тонким скальпелем.
– Как прошел день? – раздалось над самым Лешки-ным ухом.
Таня села напротив и оперлась подбородком на руки.
– М-м-м… – промычал в ответ Алексей и принялся что-то искать на столе. Затем он посмотрел на жену, как будто видел ее первый раз, и неожиданно спросил: – Где у нас карандаши?
Таня тяжело вздохнула, вынула из чернильного набора, стоявшего у Алексея под самым носом, простой карандаш и протянула его мужу. Ни слова не говоря, Казарин выудил из ящика старое лезвие, накрошил грифель и аккуратно раскидал порошок по внутренней стороне обложки.
Тане надоело следить за Лешкиными художествами.
– Ужинать будешь?
– Угу… – пробормотал Казарин, рассматривая черные разводы, оставленные грифелем на белой бумаге.
– Я соскучилась, – недовольно заметила Татьяна. Алексей слушал жену вполуха. Чем больше он сыпал порошок, тем отчетливее вырисовывались контуры, оставленные оттиском с вырванной страницы.
– Вот это да!!! – наконец воскликнул он.
И было от чего удивляться: контуры обрели законченный вид некой карты.
– Что ты сказала? – придя в себя, переспросил жену Алексей.
– Ничего! – обиженно буркнула та и встала из-за стола. До Алексея дошло, что он своим невниманием обидел жену.
– Танюх, не обижайся! Тут эта чертова работа – голова кругом… – попытался он сгладить ситуацию.
Таня мрачно кивнула:
– Ну да, я понимаю…
Лешка достал чистый лист, аккуратно перерисовал один к одному полученный чертеж и, сложив его вчетверо, положил в карман гимнастерки. Затем он подошел к жене и обнял ее за плечи.
– Да ладно тебе…
Но Таня вырвалась из его объятий.
– Тебе ладно, а мне – не ладно. Опять началось. Жду тебя, а ты приходишь и только «угу» да «угу»!
– Тань, – снова попытался обнять жену Алексей.
– Что «Тань»? Ты даже не вспомнил, какой сегодня день.
– А какой? – недоуменно переспросил он и посмотрел на отрывной календарь. – Четверг.
Танька грустно рассмеялась:
– «Четверг»! Что было год назад в этот день? Алексей ударил себя по лбу:
– Ой, мама… Тьфу, дурак! Забыл…
Он подхватил жену на руки и закружил по комнате.
– Ресторан… Цветы… Шампанское… Мендельсон…
– То-то! Мог бы хоть цветок подарить.
Алексей опустил жену и восторженно закричал с грузинским акцентом:
– Зачэм цвэток! Букэт и в рэсторан… Ты хочешь пойти в ресторан?
Татьяна не выдержала и расхохоталась.
– Спрашиваешь!
– Значит, решено?: Прикрыв глаза от удовольствия, Татьяна кивнула. И тут в прихожей зазвонил телефон. Алексей поднял указательный палец.
– Продолжим через минуту.
В телефонной трубке зазвучал Верин голос:
– Казарин, это ты? Привет. Это я, Вера…
Чугунова на другом конце провода говорила сбивчиво и отрывисто:
– Леша, ты мне очень нужен.
