Башни Пиццигеттона находились теперь совсем близко.
– Враг Ломбардии, сам великий Фридрих I Барбаросса, был здесь, прежде чем утонуть в Киликии во время третьего крестового похода. Не доставит ли вам удовольствие посещение садов крепости, донна Зефира? – спросил в упор князь Фарнелло.
– Должно быть, с террас открывается действительно прекрасный вид! – Зефирина сохраняла все тот же равнодушный вид.
Ответом послужил взрыв смеха. Зефирина хранила спокойствие. Но теперь она была уверена в том, что Фульвио Фарнелло играл с ней, как кошка с мышкой. Был ли он искренен только что? Ломал ли он сейчас перед ней комедию? Та легкость, с которой он позволил увлечь себя в Пиццигеттон, не служила ли доказательством тому, что Леопард решил перейти из одного лагеря в другой?
Но он, казалось, не был близок к тому, чтобы простить Франциска I. С другой стороны, Зефирина вспомнила, что регентша отправила тайные послания к великим итальянским князьям. Леопард, несомненно, был одним из них… Сила, которую он представлял собой в самом сердце Ломбардии, имела чрезвычайное значение. И Франциск проявил большую неосторожность, что пренебрег этим. Кроме того, для папского престола князь олицетворял своей персоной римско-сицилийский союз.
В то время как Зефирина – неофитка, вступившая на шахматную доску международной политики, – ломала себе голову над тем, каким образом взяться за дело, повозка въехала на хорошо охраняемый мост крепости и затем на широкий двор, окруженный зубчатыми стенами.
Вышколенные Паоло и Пикколо открыли дверцы повозки. Князь Фарнелло спрыгнул на неровные камни мощеного двора, снял перчатку, которую надел, когда они были в повозке, и тотчас протянул руку Зефирине. Это был обычный жест дворянина, сопровождающего даму. С едва заметным притворством Зефирина постаралась не коснуться матовой кожи руки Леопарда.
Ее рука легла на присборенный рукав камзола князя, и она легко сошла со ступеньки.
Не глядя на Леопарда, который теперь предлагал ей свою руку, Зефирина с удивлением рассматривала двор крепости Пиццигеттон. Если снаружи крепость казалась довольно мрачной тюрьмой, то изнутри походила на некий караван-сарай, на Вавилонскую башню, где были представлены все языки и национальности. Около двух сотен оруженосцев, лакеев, конюхов, солдат и слуг, среди которых были испанцы, венецианцы, ломбардцы, англичане, римляне, французы, гельветы, фламандцы, шотландцы, голландцы, австрийцы, германцы, а также слуги и солдаты папы римского, ожидали своих господ возле повозок, коней и носилок.
Зефирина тотчас же почувствовала, что в крепости царит атмосфера взаимного недоверия. Люди стояли отдельными группами под яркими флажками и вымпелами своих господ. Они делали вид, что не видят друг друга, и, конечно же, не разговаривали друг с другом. Даже союзники по коалиции не смешивались между собой.
Группа людей, принадлежавших другой расе, собравшаяся вокруг статуи Дианы-охотницы, была еще более изолирована от всех других. Зефирина смотрела на этих черноволосых с очень темной кожей людей. Они были одеты в длинные шелковые халаты без рукавов, на головах красовались яркие тюрбаны. Кривые сабли, усыпанные драгоценными камнями, висели у пояса.
– Люди с Востока! – прошептала Зефирина.
– Действительно, перед вами посланцы «Великой Порты», донна Зефира. Весь мир хотел бы заполучить самого значительного узника христианского мира! – произнес насмешливым тоном князь Фарнелло.
Какой-то офицер-распорядитель, судя по цветам его одежды – неаполитанец, подошел к Зефирине и Леопарду, стоявшим около повозки. Не обращая внимания на присутствие девушки, он прошептал на ухо князю несколько слов на неизвестном Зефирине диалекте. Несмотря на охватившее ее любопытство, Зефирина не смогла понять, что он говорил. Князь, чем-то озабоченный, обернулся к Зефирине:
– Соблаговолите простить мне мое отсутствие в течение нескольких минут, донна Зефира. Я вернусь очень скоро!
Машинально Зефирина посмотрела вслед высокой фигуре Леопарда, который последовал за офицером-распорядителем по направлению к крепости.
Какое-то странное чувство охватило девушку. Она уже когда-то видела эти широкие, мощные, неподвижные плечи, эту гибкую, почти кошачью походку. Зефирина нахмурила тонкие золотистые брови. Уж не сошла ли она с ума? Воспоминания теснились в ее памяти: «Золотой лагерь»… Незнакомец на берегу… Дворянин, спасший ее из пламени, зажженного преступной рукой… Жгучий и властный поцелуй, которому она поддалась без сопротивления… Этот порыв, который бросил ее к этому таинственному рыцарю… То наслаждение, которое она испытала в объятиях мужчины, лица которого даже не видела… Никогда Зефирину еще так не целовали… Никто с ней так не обращался… Трепещущая, приникшая ко рту, возвращавшему Зефирину к жизни, она позабыла про все свои страхи… Подхваченная чудесным вихрем, она сама осмелилась вернуть ему с многообещающей страстью его долгий поцелуй…
При воспоминании об этом щеки Зефирины запылали, сердце затрепетало, а колени задрожали под длинной юбкой платья-амазонки. Нострадамус «видел» тайную любовь к ней какого-то человека…
Князь Фарнелло исчез за дверьми квадратной башни.
Зефирина старалась успокоиться. У нее было слишком живое воображение. Это было невозможно. Прежде всего ничто не доказывало того, что человек на берегу, укравший ее перышко, был тем же самым человеком, который спас ее из огня. Девушка старалась вспомнить низкий голос своего спасителя, его чарующие интонации, звучавшие тогда у нее над ухом: «…не прячьте то, что прекрасно», как он осмелился сказать, когда она пыталась натянуть остатки своей сгоревшей рубашки на обнаженные груди. Закрыв глаза, она еще раз переживала эту сцену, увидела еще раз эти черные блестящие глаза, этот обжигающий взгляд, который она не забывала и не забудет, пока живет на белом свете.
А вот и доказательство! У незнакомца, спасшего ее, были самые прекрасные глаза в мире, а князь Леопард был кривой на один глаз…
Пронзительные крики вернули Зефирину во двор крепости Пиццигеттон.
– Клянусь Аллахом, это вор!
Не обращая внимания на эти вопли, Гро Леон возвращался, во всю прыть хлопая крыльями.
– Сапфир! Сардина! Сардина! Сапфир!
Гро Леон, довольный своим подвигом, опустил в вырез платья своей юной госпожи великолепный камень, синева которого была глубже, чем синева небес.
Смущенная и озадаченная Зефирина смотрела, как к ней приближается законный обладатель сапфира, утративший свой величественный и серьезный вид. Задрав полы халата так, что стали видны бронзовые икры его ног, с тюрбаном, съехавшим набок, он прибежал и замахнулся на Гро Леона кулаком. Как настоящий трусишка, Гро Леон спрятался за широкой юбкой Зефирины. Об это непреодолимое препятствие турок и споткнулся.
