Ознакомительная версия.
Лорда Дугласа на правом краю атакующих сопровождал десяток шотландцев.
— Начнут пускать стрелы, опускайте забрала, — говорил он своим, — И наслаждайтесь дракой!
Он намеревался насладиться ею в полной мере. Убийство англичан было любимой забавой клана Дугласов, и лорд ощущал возбуждение. Он до последней минуты боялся того, что чёртовы попы уболтают короля мириться, или ещё что-нибудь произойдёт, в результате чего сражение сорвётся, а англичане сбегут.
— Не прохлопайте моего треклятого племянничка! — предупредил Дуглас бойцов, — Столкнётесь с ним — не убивайте! Живым брать!
Едва ли, конечно, в бою судьба сведёт их с Робби, но если сведёт, то взять его лорд хотел непременно живьём, чтобы тот дорого заплатил за предательство.
— Повторяю, живьём! Чтобы было кому потом заливаться горючими слезами от боли, оплакивая предательство!
— Он у меня будет кровью плакать, — пообещал Скалли.
Они въехали под деревья, и всадники смирили бег коней, уклоняясь от веток. Стрелы не падали, противник не давал о себе знать. Дуглас задумался. Прав ли д’Одрегем? Действительно ли англичане решили по-тихому сделать ноги? Дай-то Бог. Вместо топота копыт слышалось чваканье. Твёрдый грунт сменился подтопленной почвой, в которой вязли ноги коней, а вместо дубов начало попадаться больше ив и ольх, а впереди уже сверкала река, рядом с ней скопились телеги, суетились люди. А вот и лучники!
Маршал д’Одрегем заметил перевёрнутый фургон, суматоху, затем ему стало не до обоза, потому что воздух рассекли стрелы. Куда они летят, маршалу не надо было гадать. Радуясь тому, что верно оценил намерения врага, д’Одрегем опустил забрало и ударил коня шпорами.
Лучники герцога Уорвика ещё не дошли до брода. Стрелки Томаса оказались один на один с конной атакой французов. Эллекины были люди опытные, поэтому для ведения огня по накатывающейся лаве приготовили стрелы с широкими треугольными наконечниками. От острия у такого наконечника отходили назад два заточенных железных пера, легко рассекающих при попадании мускулы и крупные кровеносные сосуды. Именно такие стрелы выбивали лошадей при Креси, заставляя захлёбываться конные атаки французов, поэтому и сейчас стрелы с треугольными наконечниками легли на тетивы, лучники натянули свои луки до самого уха.
Боевой лук был высотой в рост человека. Он изготавливался из ветвей тисов, растущих в солнечных краях поближе к Средиземному морю. Жердь обтёсывалась так, чтобы с одного бока оставалась золотистая заболонь, а с другого — тёмная сердцевина. Сердцевина у тиса тугая, она противится сжатию; заболонь, наоборот, пружиниста и упруга. При сгибе они работают вместе, выпрямляя древко с чудовищной силой. Стрелки натягивали такой лук до уха. Целиться в такой стойке, полагаясь на глаза, невозможно, а меткость английских стрелков основывалась на опыте и была почти инстинктивной, выработанной в ходе многолетних тренировок, необходимых также, чтобы нарастить мышцы, без которых было невозможно натянуть самое устрашающее оружие христианского мира — английский длинный лук.
Стрелки отпустили тетивы, те хлопнули по кожаным браслетам на запястьях. Стрелы заполнили небо. Лучники целились в грудь коням, туда, где под кожей и мышцами раздувались лёгкие. Томас знал, что сейчас произойдёт. Кони будут спотыкаться и падать с кровавой пеной, пузырящейся на губах и в ноздрях. Всадники будут вопить, придавленные телами умирающих животных, а стрелы, неумолимые, безжалостные, будут сыпаться и сыпаться…
Только вот ничего подобного не случилось.
Стрелы достигли всадников. А кони скакали себе, как ни в чём не бывало.
Возчики поспрыгивали с телег и бежали на безопасный берег. Конник Уорвика растерянно пялился на французскую кавалерию. Первые лучники Уорвика добрались, наконец, до реки, и их десятник скомандовал им открыть огонь.
А французская конница приближалась, и у Томаса мелькнула мысль, что, не в пример сгинувшим без вреда английским стрелам, они сейчас и выглядят как неумолимо, так и безжалостно. От первых всадников эллекинов отделяло сотни полторы шагов.
Томас пустил стрелу, проследил её полёт до покрывавшей грудь коня попоны с диагональными сине-белыми полосками. И ничего. Лошадь даже с шага не сбилась. В грудь коню ударили ещё две стрелы с тем же результатом. И до Томаса дошло.
— Под попонами — броня! — заорал он своим, — Бейте их бодкинами! Бодкинами!
Перед стрельбой он воткнул в землю у ног с десяток стрел. Сейчас он выдернул из грунта бодкин, рассчитанный на пробитие доспехов, натянул лук и, заметив всадника с сердцем Дугласов на щите, пустил бодкин его коню в грудь.
Но лошадь продолжала скакать. Медленнее, правда, однако стрелы были тут ни при чём. Тяжесть доспехов, вес закованного в броню всадника и подтопленная мягкая почва делали своё дело. Кони начали уставать. Стрела вскользь прошла сбоку по нагруднику лошади шотландца, на которого смотрел Томас, разминулась с коленом всадника и чиркнула животное по крупу. Лошадь дёрнулась от боли. А ведь латы на них лишь спереди…
— Эллекины! — крикнул Томас, — За мной!
Он сгрёб с грунта стрелы и ринулся влево, выдирая с хлюпаньем ступни из жижи, в которую расползалась под ногами земля. Сбоку зайдём, сбоку, твердил он себе. Оглянулся:
— За мной! Живее!
Хоть бы никто не решил, что он наладился драпать с поля схватки!
Он отбежал шагов на двадцать-пятьдесят, взял стрелу с треугольным наконечником, натянул лук и прицелился в бок лошади шотландца, между передней ногой и краем седла. Он не задумывался над тем, как попасть в цель. Он просто смотрел туда, куда хотел всадить стрелу, а остальное делало тело. Пальцы, удерживающие тетиву, разжались, стрела мелькнула над болотом и пронзила коня. Животное споткнулось и покатилось по земле, увеча всадника. За первой стрелой с фланга посыпались другие и только теперь началась та бойня, которую Томас ожидал увидеть немногим раньше. Лучники герцога Уорвика тоже смекнули, в чём секрет неуязвимости коней французов. Всадник в жюпоне с двумя жёлтыми, двумя красными четвертями и белой звездой в верхнем углу погнал стрелков Уорвика к эллекинам:
— Во фланг, ребята! Шевелитесь, шевелитесь!
Французы успели подъехать так близко, что Томас видел бы лица, не закрывай их забрала. На боках попоны лошадей были прорваны шпорами и забрызганы кровью. Французы всё ещё надеялись исполнить задуманное и горячили коней без жалости. Томас пустил стрелу с шиловидным бодкином в стык пластин шейной брони. Животное пало на передние колени, всадник рванулся, освобождая ступни от стремян. Конь ткнулся головой в землю, латника бросило вперёд. Томас пустил ему в торс одну за другой две бронебойные стрелы. Наконечник одной согнулся, вторая пробила латный нагрудник, швырнув француза назад. Лучники заулюлюкали. Раненого качнуло вперёд, и шлем ему продырявил клевцом латник из числа подоспевших конников Уорвика. На англичанина налетел француз, но в незащищённое сбоку брюхо его коня лучники всадили три стрелы, и замахнувшийся мечом рыцарь рухнул наземь вместе с лошадью.
Ознакомительная версия.
