Через десять минут они выезжали за ворота усадьбы.
Вдалеке Катя видела мелькание машин. Поняла: дача Автандила находится в пяти–шести километрах от дороги из Москвы в Александров, но на каком километре этой дороги — не знала. Олег сидел в углу заднего сиденья за спиной Катерины. «Молодец! — оценила его тактику Катерина, — не хочет смущать кавказца, сидит так, что тот его все время видит». Автандил мешком валялся в правом углу заднего салона. Кавказец нервничал; он то смотрел по сторонам, то оглядывался назад, словно не знал еще, правильно ли он поступает. Но если уж говорить правду, Катя и сохраняла спокойствие, но тоже не знала, куда ей везти Автандила. Обратилась к кавказцу:
— У вас есть сотовый телефон? Дайте его мне.
Позвонила Мухе:
— Господин генерал! Полковнику Маманашвили плохо, он потерял сознание. Я везу его на машине в больницу.
— В какую больницу? Где вы находитесь?
Катя — к кавказцу:
— Сколько километров отсюда до Александрова?..
Кавказец бледный, как лист бумаги, что–то пролепетал невнятное. И хрипло выкрикнул:
— Остановите машину!..
Это был миг, когда и Олег и Катя поняли: кавказец с ними не поедет. Он выхватит пистолет и начнет в них палить. И это был миг, который решил все: Катя затормозила машину, а Каратаев левой рукой обхватил горло кавказца, а правой выхватил у него из кармана пистолет, за которым тот уже потянулся. Олег душил горца, а Катя спокойно достала коробочку Автандила и в плечо захрипевшего кавказца глубоко погрузила иголочку. Он вздрогнул, захрипел еще сильнее и обмяк. Каратаев испугался, отпустил свою жертву, но в затылок ему наставил пистолет. С минуту они подождали; кавказец, откинув назад голову, уперся плечом в дверцу автомобиля, а Катя сказала:
— Мы свободны! Поедем.
А в телефоне тревожно бился голос генерала Мухи:
— Катя! Катерина! Где вы? Я направлю вам навстречу наряд милиции. Говорите же!
И Катя спокойно ответила:
— Мы будем в писательском поселке, на даче у Петра Трофимовича. Это дедушка Артура. Позвоните Артуру или подполковнику Тихому. Они знают. Но прошу вас: не говорите ничего Старроку.
— Я сам хотел попросить вас об этом. Выезжаю.
Катя тронула, и они поехали. На этот раз она ехала тихо.
Долго пришлось им петлять по дорогам, в том числе и по лесным, проселочным, пока, наконец, они не выкатились на Ярославское шоссе, и здесь Катя скоро сориентировалась, на каком километре они находятся и как им добираться до дачи. Уже в самом поселке, огибая недавно построенный храм и выезжая на плотину, они увидели впереди себя кавалькаду машин: три черных иностранных лимузина и одну большую, в прошлом занятую под какую–то армейскую мастерскую. Эта машина уже стояла здесь в поселке, и в ней жили бойцы охраны; и Катя решила, что и в этой новой команде будет присутствовать Старрок. Это его машина, и Катя ее узнала.
У храма остановилась и попросила Олега выйти и в случае какой свары, стрельбы затеряться в домах и скрыться.
На плотине кавалькада остановилась. Из головного лимузина вышли два генерала: Старрок и Муха. Увидели машину Катерины, ждали. И когда она подъехала, раскрыли дверцы: полковник и Нукзар повалились им на руки.
— Ты их убила? — вскричал Старрок.
— Нет, они спят.
— Но где Каратаев?
— Он испарился. И может появиться только на мой зов.
Тем временем Олег спрятался за углом церкви. Он действительно смотрел только на Катерину и ждал ее сигнала. Но она медлила. Обратилась к Мухе:
— Кто сыграл с нами злую шутку? И я и Каратаев, вот так же, как они, — кивнула она на бесчувственных пассажиров машины, — валялись где–то пять часов. Они затихли на такое же время. Так что решайте: что с ними делать? А Каратаева я вам не дам до тех пор, пока не выясню, кому вы служите.
Генерал Муха отвел ее в сторону, заговорил тихо, так, чтобы Старрок не слышал:
— Вчера были произведены аресты, взяты под стражу сто пятьдесят человек, все воинство Автандила. Старрока тоже могли арестовать, но он выказал большое рвение в раскрытии всех подельников Автандила. Старрок целый год выслеживал банду полковника Маманашвили, брал их на заметку, и теперь данные его разведки пригодились нам при арестах.
Они пошли по берегу пруда и удалились настолько, что Старрок не мог слышать их разговора. Катя понимала, как переживает генерал такое к нему недоверие, но делать было нечего, Старрок беседовал с кем–то из офицеров охраны.
— Наш генерал, — говорила Катя, — нос держит по ветру. Сегодня он с нами, а завтра отпустят Автандила, как отпустили на третий день после ареста Гусинского, и мы с Каратаевым снова окажемся между двух огней. Меня же они устранят физически, чтобы не путалась под ногами.
— Екатерина Михайловна! Поверьте мне на слово: я нахожусь в положении, схожем с вашим. Но таковы обстоятельства; мы их изменить не можем. Мне приказали найти вас с Каратаевым и затем обеспечить охрану. Выше той инстанции, которая взяла под опеку Олега, ничего нет; нам с вами придется покориться. Одно вам могу обещать: я вас не подведу и буду с вами до последнего вздоха. Одно утешает: Олег нужен всем живой и невредимый, а вас рассматривают как самое дорогое для него существо. Он заявил об этом своим друзьям с радиозавода, а они сказали мне. И потому мое ведомство перевело вас из милицейской системы в нашу систему и присвоило звание подполковника. Пожалуй, вы будете самым молодым подполковником в мире. С чем я вас и поздравляю. Старрок же остается в милиции, но самая высшая инстанция требует, чтобы и он был рядом с вами. Старрок — это сила, которая пока царит над всем, даже над президентом. Но сила эта ничего так не любит, как деньги. А деньги в руках Олега, и, как я надеюсь, долго еще он будет держать их на поводке. Так что давайте успокоимся и отдадимся на милость Божью.
Катя была человеком решительным и тоже верила: от судьбы никуда не уйдешь. Она повернулась к генералу, воскликнула:
— Давайте дружить! — и по–мужски пожала ему руку. — А что будем делать с теми?.. — кивнула она в сторону машины.
— Проспятся, и мы их арестуем.
Катя вышла на пригорок, стала махать руками Олегу. И тот появился из–за укрытия, весело и бодро зашагал к Катерине.
Автандила и Нукзара поместили в фургоне на колесах, оборудованном для бойцов охраны, и приставили к ним часовых. Генерал Муха, обращаясь к Олегу и Кате, сказал:
— А теперь мы вам покажем особняк, приобретенный на имя Каратаева. Нам было бы удобно, если бы вы там поселились на постоянное жительство.
Генерал говорил так, будто Олег и Катерина были мужем и женой или, по крайней мере, женихом и невестой.
