— Вы не возражаете, если мы постоим тут? — спросил Шарп Форда.
Форд явно был обеспокоен причинами, по которым Шарпу вздумалось отыскать его батальон, но не мог просто отказать ему, поэтому лишь неохотно кивнул. Полковник снял очки и начал протирать их поясом, но почему-то все равно через них все виделось как в тумане, наверное, подумал Форд, из-за того, что все вокруг было в пороховом дыму. Майор Вин взглянул на стрелка, опасаясь, что Шарп сейчас начнет снова командовать, подобно тому как он поступил при Катр-Бра.
Питер д`Аламбор все еще был даже не ранен. Он улыбнулся Шарпу.
— Что за бредятину вытворяют французы? Они что, собираются атаковать нас тут до утра?
Французы повторили «эту бредятину» еще раз и снова ничего не добились. Они пришли сюда в надежде на то, что британцы уже отступают, но хотя уже и поняли, что это ошибка, все равно почему-то не прекратили свои самоубийственные атаки. Они атаковали снова и снова, и снова и снова мушкетный огонь останавливал уставших лошадей. Близко с Шарпом, между личными волонтерами Принца Уэльского и Германским королевским легионом, французский гусар снимал с убитой лошади дорогое седло, не желая оставлять его. Оба каре не удосужились пальнуть в него. Подпруга была зажата телом лошади, но, в конце концов, офицер высвободил ее. Германцы ироническими возгласами и аплодисментами поздравили его. Офицер пошел назад со своей ношей. Две лошади без всадников подскакали к тыловой шеренге каре батальона Форда, но никто не вышел, чтобы забрать такие трофеи, хотя за захваченную вражескую лошадь полагалась награда. Раненый кирасир снял нагрудник и похромал на юг.
— Эй! Французишка! Возьми лошадь, дурень! — прокричал ему рядовой Клейтон.
— Какого дьявола они упорствуют? — спросил Шарпа Гарри Прайс.
— Из гордости, — Шарп даже не подумал перед ответом. Это были французские кавалеристы, и они не отползут назад, признав поражение. Шарп вспомнил похожую же ситуацию, в которой побывал сам; в Бадахосе британскими телами уже был заполнен ров, а пехота все равно атаковала брешь. В конце концов, эта безрассудная гордость принесла победу, но сегодня изможденные лошади и всадники не смогут сотворить подобное.
Шарп подвел лошадь поближе к легкой роте. Веллер был жив, также как и Дэниель Хэгмэн и Клейтон.
— Как оно, парни?
Их рты пересохли от скусывания патронов, губы потрескались пороха, а на почерневшем от дыма лице пот оставлял грязные разводы. Ногти кровоточили от кремней, но они ухмыльнулись и поприветствовали Шарпа, протянувшего им флягу с ромом. Сержант-знаменосец Хакфилд раздавал запасные кремни тем, у кого они истерлись или сломались от частого огня.
— Теперь я знаю, что чувствуют помещики, — заявил Хэгмен Шарпу.
— Это ты о чем, Дэн?
— Ну, когда загонщики гонят на них дичь, а богатым подонкам только остается, что прицеливаться и стрелять. Разве сейчас не то же самое? Ну вот. Эти тупые подонки видно целый день собираются строиться так, чтобы я мог бить любого без помех.
Потому что пока французская кавалерия окружала каре, смертоносная французская артиллерия не могла вести огонь по красномундирникам.
Всадники снова атаковали, хотя и люди и животные уже жутко устали. Масса кавалерии подошла ярдов на шестьдесят к батальону и остановилась возле покинутой батареи. По высоко вздымавшимся бокам лошадей ручьями тек пот, но кавалерия упорно не желала отказываться от попыток прорвать строй пехоты. Грубая сила не помогла, так может попробовать взять хитростью? Поэтому каждые несколько минут группа всадников рвалась вперед в надежде спровоцировать залп передней шеренги. Если бы такая хитрость удалась, то у оставшихся всадников появился бы шанс атаковать врага, оставшегося с незаряженным оружием. Уланы длинными пиками легко пробьют бреши, если перед ними будет стоять солдат лишь с коротким байонетом; другое дело, когда у солдата в руках заряженный мушкет.
Но британцы были слишком опытны, чтобы попасться на такую уловку. Они просто выкрикивали в адрес французов ругательства. Некоторые французы пробовали перехитрить таким образом другие каре, в надежде что у тех дисциплина послабее. Это был пат, выражаясь шахматным языком. Кавалерия не могла отступить из гордости и не могла атаковать, поэтому они стояли на грани досягаемости мушкетного залпа и пытались спровоцировать пехоту на залп. Сотни французов были мертвы или умирали, но еще сотни оставались в седлах. Изредка какой-нибудь офицер начинал атаку с группой всадников, но всякий раз мушкетные останавливали их и патовая ситуация возвращалась.
— Не стрелять! Не стрелять! — закричал вдруг д`Аламбор задней шеренге каре. — Расступись!
Три всадника проскакали в образовавшийся проход и оказались внутри каре. Шарп, повернувшись в седле, увидел герцога Веллингтона, кивнувшего в знак приветствия полковнику Форду, который тут же начал лихорадочно протирать очки. Шарп взглянул на французов: они стояли в опасной близости, но не пытались атаковать. Двое улан, недовольные ситуацией, метнули свои пики, но они, разумеется, не долетели до британцев. Красномундирники пригласили их подойти и забрать свои игрушки. Другой улан ткнул острием копья в запальное отверстие пушки, но ничего не сумел сделать.
— Теряют время, — прямо позади Шарпа раздался голос герцога.
Шарп повернулся и увидел, что герцог обращается к нему.
— Да, сэр.
По лицу герцога нельзя было ничего прочитать. Он потерял большую часть кавалерии в той дурацкой атаке, некоторые его союзники убежали прочь и у него осталась едва ли половина из тех людей, что были утром, но он выглядел спокойным и даже невозмутимым. Он даже изобразил что-то похожее на улыбку; в знак признания того, что они воюют вместе уже столько лет.
— Ну, что вы о нем думаете? — спросил герцог.
Ясно было, что герцог имеет ввиду Императора.
— Я разочарован, — коротко ответил Шарп.
Ответ удивил герцога.
— Возможно, он вас еще удивит. Он просто проверяет, на что мы способны, но рано или поздно начнет настоящую атаку, — герцог взглянул на ближайших французов. — Отлично выглядят эти дьяволы, не так ли?
— Да, сэр.
Герцог вдруг рассмеялся, удивив Шарпа.
— Я только что был в другом каре, и майор велел своим людям корчить рожи этим разбойникам! Поверить не могу. Корчить рожи! Может нам записать эту команду в устав, — он снова рассмеялся, затем спросил у Шарпа. — Сильно вас загружает работой Принц?
— Он уволил меня, сэр.
Герцог недоверчиво взглянул на Шарпа, затем снова громко хохотнул, так что некоторые солдаты удивленно взглянули на своего главнокомандующего.
