— А почему бы и не отдохнуть, мистер д`Аламбор?
— Я возвращаюсь в батальон, Харпер.
— Вы уверены, что сможете?
— Да просто кусок мяса вырвало, ничего серьезного.
— Но ведь больно.
Когда Харпер помогал д`Аламбору усесться в седло, тот чуть не закричал от боли.
— Ну, вам ли не знать, — ответил он, с трудом сохраняя самообладание.
— Это забавно, — ответил ирландец, — но у меня никогда не было серьезных ранений. Вот мистеру Шарпу постоянно достается, а мне, должно быть, везет.
— Вот и не искушай судьбу, — сказал д`Аламбор.
— Учитывая, что судьба сделала с Ирландией, на меня одного ее уже не хватит, — засмеялся Харпер. — Значит, долг зовет?
— Да, долг, — д`Аламбор знал, что может покинуть поле боя, и никто не сможет его обвинить в трусости, но в свое время он видел как один офицер вернулся на поле боя после того как ему ампутировали. д`Аламбор возвращается, потому что он офицер и это его долг. Он подавил страх, улыбнулся и поскакал к склону.
* * *
Майор Вин был убит французской пулей, попавшей прямо ему в глаз. Он прохрипел что-то и упал с седла позади полковника Форда. Полковник с ужасом уставился на его лицо, на котором возникла жуткая красная дыра.
— Майор Вин! — нервно позвал Форд.
Труп, разумеется, не пошевелился.
Форд попытался припомнить имя майора.
— Эдвин? — снова позвал он. А может, Эдвард? — Эдвард? — но Эдвин Вин молчал и не шевелился. На то место, где должно было быть лицо, села муха.
— Майор Вин! — резко сказал полковник, как будто приказ мог его воскресить.
— Он готов, сэр, — сказал сержант-знаменосец, затем, видя непонимание полковника, доложил, как следует: — Майор мертв, сэр.
Форд нервно улыбнулся и с трудом подавил крик. Он еще не знал этого, но примерно четверть людей из его батальона к этому времени были мертвы или тяжело ранены. Полковой сержант-майор Макнирни был выпотрошен ядром, которое убило еще двоих и оторвало руку третьему.
Дэниел Хэгмен получил пулю в легкие и теперь кашлял кровью, когда пытался говорить. Шарп встал на колени перед ним и взял за руку.
— Мне жаль, Дэн. — Шарп знал Хэгмена дольше всех в своей легкой роте. Старый браконьер был отличным солдатом, умным, веселым и преданным другом. — Я отведу тебя к хирургам, Дэн.
— В задницу хирургов, мистер Шарп, — сказал Хэгмен и замолчал. Шарп закричал двум людям из оркестровой партии, чтобы они несли его к хирургам, но Хэгмен уже умер.
Сержанту Хакфилду пулей оторвало палец на левой руке. Он тупо уставился болтающийся на куске кожи палец, но отказался покинуть строй и отрезал палец ножом, а капитан Джефферсон замотал рану куском ткани. Рядовой Клейтон дрожал от страха, но стоял в строю и смотрел на французских стрелков, скопившихся на гребне холма. Рядом с ним рядовой Веллер вспоминал свои детские молитвы, но, хотя его детство было не так уж давно, не мог припомнить ни одной.
— О, боже! О, боже! — это все, что он вспомнил.
— Бог не поможет! — сказал Клейтон и присел, пуля попала ему прямо в кивер.
— Эй, там, стоять смирно! — закричал сержант Хакфилд.
Клейтон поправил кивер и пробормотал ругательство в адрес сержанта.
— Нам надо пойти в атаку, — сказал он, после того как в очередной выразил мнение о матери сержанта.
— Наступит время, и атакуем, — Чарли Веллер был уверен в победе.
Еще одна пуля пролетела в дюйме от головы Клейтона. Он беспомощно дрожал.
— Чарли, если меня убьют, позаботься о Салли. — жена Клейтона, Салли, по общему признанию была самой красивой женой в батальоне. — Ты ей нравишься, — объяснил Клейтон свои слова.
— Все с тобой будет нормально, — Чарли Веллер при мыслях о Салли почувствовал возбуждение, несмотря на то, что над его головой свистнула пуля.
— Боже, ну когда это кончится! — Клейтон повернулся и взглянул на офицеров. — Черт возьми! Майора Вина убило! Так ублюдку и надо.
— Смотреть вперед, рядовой Клейтон! — прикрикнул сержант Хакфилд, дотронулся до лежащей в кармане библии и взмолился, чтобы у французов кончились патроны.
Полковника Джозефа Форда чуть не стошнило, когда он попробовал стереть мозги майора Вина со своих бриджей. Форд чувствовал себя ужасно одиноко; одного майора убило, другого ранило и он ушел к хирургам, а вокруг него и его драгоценного батальона все было покромсано в куски снарядами. Он снял очки, начал протирать их поясом и только сейчас заметил, что и они тоже все забрызганы мозгами и кровью майора Вина. Форд сглотнул и понял, что его вот-вот вырвет.
— Это, конечно, не мое дело, — раздался за спиной Форда чей-то голос, — но я бы продвинулся вперед на пятьдесят шагов, дал залп, и отступил обратно.
У Форда от неожиданности даже исчез приступ тошноты, он нацепил так и оставшиеся непротертыми очки и увидел подполковника Шарпа. Форд хотел что-то ответить, но не смог выдавить ни слова.
— С вашего разрешения, разумеется, — тактично продолжил Шарп.
Форд от страха не мог раскрыть рта и лишь кивнул.
— Южный Эссекский! — от громкого клича Шарпа ближайшие к нему солдаты вздрогнули. Неважно, что он назвал их старым именем, они знали кто они такие, и, в конце концов, он дал им возможность не просто стоять, а что-то делать. — Передний ряд! Примкнуть байонеты!
— Боже, спасибо тебе за Шарпа! — с жаром сказал Клейтон и наклонился, чтобы воткнуть байонет в дуло своего мушкета.
Шарп протиснулся сквозь плотные шеренги пятой роты и встал в центре передней шеренги.
— Батальон пройдет пятьдесят шагов вперед! Бегом! Направо! Марш! — Шарп обнажил свой палаш. — Вперед, ублюдки! Веселее! Пусть лягушатники знают, что мы идем убивать их.
И они побежали вперед и кричали. Они знали Шарпа, они шли за ним в бой и раньше, и им нравилось слышать, как он отдает им приказы. Они доверяли Шарпу. Он приводил их к победе и придавал уверенности в своих силах. Масса французских стрелков исчезла за гребнем холма, отступив от их неожиданной атаки. Шарп добежал до самого гребня холма и остановился.
— Батальон, стой! — его голос, натренированный в бытность Шарпа сержантом, мгновенно остановил весь батальон. Впереди них французские вольтижеры отходили на новые позиции.
Шарп повернулся к батальону.
— Первая шеренга на колено! Цельтесь в ублюдков! Стреляйте каждый в одного! Цельтесь в живот! — Шарп прошел через стоявшую на одном колене первую шеренгу и повернулся к французам лицом. Он увидел, что мушкетное дуло одного вольтижера направлено прямо на него и знал, что француз просто тщательнее прицеливается. Также он знал, что нельзя присесть или уклониться, приходилось надеяться на неточность французских мушкетов. — Целься! — закричал он. Француз выстрелил и Шарп почувствовал дуновение ветерка от пролетевшей вплотную со щекой пули. — Огонь!
