— У тебя была возможность. Но второй ты не получишь! — свирепо крикнул Тарик.
Мамелюк выпрямился, но в этот момент Тарик ударил его кулаком под ребра. Издав крик, тот согнулся вдвое и, хрипя, попятился назад и, потеряв сознание, свалился на дно трюма.
Тарик быстро осмотрел мешок и убедился в том, что кинжал почти не повредил парусину. В верхней его части осталась прореха размером с палец — ни печати хранителей Грааля, ни золотые слитки не смогли бы выпасть через неё. Тарик повесил кожаный ремень на плечо и потащил бесчувственного мамелюка к трапу. Вытащить его на палубу стоило Тарику огромных усилий. Однако он не мог позволить себе бросить оглушённого человека на верную смерть от дыма и огня.
Нос галеры полыхал как гигантский факел. Надстройка на корме тоже была охвачена пламенем. Огонь опалил Тарика, когда он выбирался по трапу из трюма и вытаскивал мамелюка на пристань.
Тарик охотно передал тело бесчувственного охранника добровольным помощникам, бросившимся ему навстречу.
— Позаботьтесь о нем! Он без сознания и получил тяжёлое ранение в голову. Наверное, наглотался под палубой дыма и ударился головой, когда падал, — сказал Тарик, пошатываясь и жадно вдыхая чистый воздух.
Все приняли Тарика за бесстрашного спасателя. Когда он пробирался через толпу, его восторженно хлопали по плечам. Но чем дальше он удалялся от горевшей галеры, тем меньше внимания к себе привлекал.
Наконец он свернул в тёмный переулок между складами и сделал крюк, который позволил ему удалиться от пристани на порядочное расстояние. Вскоре Тарик забрался в свой челнок, оставленный у мостков рыбачьей гавани, а через несколько минут ликующий рыцарь выходил на просторы ночного Нила. Радость его не знала границ. Ему хотелось и петь, и молиться. Он спас Святой Грааль!
Изумруды, украшавшие обитые золотом углы куба, в котором хранилась священная чаша последней вечерни, переливались в свете луны. Инкрустация — пятилистная роза из слоновой кости — была подобна нежной коже юной девушки.
Тарик сидел в уединённом месте на берегу Нила. Чёрный куб эбенового дерева лежал перед ним на разложенном парусиновом мешке. Челнок, надёжно привязанный к прибрежному кусту, качался в нескольких шагах от него. Столичный город мамелюков казался Тарику канувшим в другой, далёкий от него мир. Куда бы он ни посмотрел, нигде в ночном мраке не было ни единого рукотворного огонька. Ничто не тревожило покой ночи.
Тарик сидел здесь уже больше часа. От ликования, переполнявшего его после удачного бегства вместе со Святым Граалем, давно не осталось и следа.
Повинуясь своему долгу, он спас Святой Грааль. Разум требовал, чтобы он полностью сосредоточился на том, как поскорее переправить чашу в Париж. Ничто другое не смело отбирать у него время и силы. Но это означало, что Герольта, Мориса и Мак-Айвора он оставляет на произвол судьбы в стране мамелюков!
Конечно, каждый, кто дал присягу рыцаря Грааля, должен быть готов пожертвовать жизнью, если это требовалось для спасения священной чаши. Тарик ни на мгновение не сомневался в том, что его друзья были к этому готовы, что они и в мыслях не упрекнули бы его, узнав, что прежде всего он отправился в безопасное место со святыней всех христиан.
Но разве не дал он также друзьям клятву верности и чести? Разве эти слова уже перестали быть клятвой? Неужели рыцарь Грааля должен быть таким непреклонным по отношению к себе и к своим друзьям? Неужели аббат, да и сам Господь Бог хотели, чтобы Тарик принёс им такую жертву?
Но даже если он готов следовать железным доводам разума, как в одиночку решить стоявшую перед ним задачу? Имел ли он вообще право полностью полагаться лишь на самого себя? Он находился в стране врагов. И он не мог так просто отправиться в гавань Каира или любого другого египетского портового города и сесть там на иностранный торговый корабль. После этой ночи бежать из Египта для него стало ещё труднее — по крайней мере, на корабле.
Противостоять в одиночку многочисленным опасностям, с которыми приходилось считаться, он бы не смог. Он нуждался в помощи, в мужчинах, на которых в любую минуту мог бы положиться! Ему были нужны друзья! Или же он все это просто внушил себе, потому что хотел выручить Герольта, Мориса и Мак-Айвора?
Вопросы одолевали его. Он не знал ответов на них, и каждый новый вопрос терзал его пуще прежнего. Внезапно Тарика ошеломила страшная догадка: он ещё не созрел для службы хранителя Грааля, хотя совсем недавно был уверен в обратном. Страх сделать неверный поступок сдавил его грудь.
Беспомощность и отчаяние заставили его искать утешение в молитве. Первое, что пришло ему в голову, были слова тридцатого псалма, и он начал страстно произносить их:
— Я уповаю на Тебя, Господь. Вовек не постыжусь. Избавь меня по Твоей правде. Ухо Твое приклони ко мне. Будь мне каменною твердыней, дома прибежищем, чтобы спасти меня. Ты гора моя каменная и ограда. Управляй, веди меня имени ради Твоего. Из сети выведи меня. Её поставили мне тайно. Ты моя крепость. Тебе я предаю мой дух. О Боже истины. Избавил ты меня…
Внезапно Тарик заметил в ночном небе какое-то движение. Молитва замерла на его губах, когда он увидел птицу. Она была хорошо заметна на фоне черного неба. Птица начала снижаться и подлетать к Тарику.
В этот момент луна хорошо осветила её широкие крылья. Их перья были белы, как только что выпавший снег. Величественная птица замерла в воздухе. Она парила в какой-то сотне локтей над головой Тарика.
Трепет охватил его, когда он понял, что возникло перед его глазами.
Это был таинственный белый гриф, которого аббат Виллар назвал «Божьим оком»!
В тот же миг с Тариком произошло что-то невероятное.
Нил и его берег исчезли, будто были всего лишь гигантской картиной, которую убрали прочь. А сам Тарик почувствовал себя летящим по небу — будто грифом был он сам!
Странные, расплывчатые образы замелькали перед глазами Тарика и закружили ему голову Они полетели ему навстречу из непроглядного мрака, сменяясь как в калейдоскопе.
Неожиданно один из образов обрёл чёткость и перед глазами Тарика возник дом с отливающей золотом крышей. Подобно птице, он увидел сверху освещённый факелами огромный внутренний двор, похожий на небольшую арену. В следующий момент его взгляд проник сквозь стену, и он увидел яму, похожую на вкопанную в землю бочку. Стены этой ямы были выложены камнем, и её покрывала решётка. В этой яме лежал совершенно голый Мак-Айвор. Тарик видел его совершенно отчётливо!
Но яма быстро исчезла и уступила место другому смутному образу. Тарику казалось, что он камнем падает с высоты на крыши ночного Каира. Вот огромная река. Нил! Вот большой остров с обходными каналами, величественными дворцами и просторными садами. Он падал прямо на один из этих дворцов — совсем как хищная птица, разглядевшая на земле будущую жертву. Здание с башнями и эркерами возле самого берега стремительно неслось ему навстречу. Сейчас он разобьётся!
