– Простите за задержку, отче: нигде не мог вас найти.
– Ты все сделал правильно, сын мой. Пойдем со мной.
Времени оставалось катастрофически мало. Кертис направился прямиком в штаб-квартиру, где оторвал майора Хогана от ужина. Майор, невысокий ирландец, отвечавший за то, что Веллингтон предпочитал именовать «исследовательской службой», вознаградил посланца и срочно передал перехваченную французскую депешу генералу.
– Черт побери, – холодный взгляд генерала устремился на Хогана. – Есть сомнения?
– Никаких, сэр. Это личный шифр императора.
– Черт побери, – Веллингтон полуулыбнулся, извиняясь перед пожилым священником, и снова выругался. – Черт побери.
Еще было время, чтобы послать приказы в Сьюдад-Родриго и Альмейду, увести штаб Нэрна из Френады и поднять на марш легкую дивизию, но не это беспокоило Пэра. Его занимала обманная атака французов, которые собираются перевалить через горы и захватить долину Дуэро. Черт побери! Весной Веллингтон планировал начать кампанию, равной которой еще не видел Пиренейский полуостров. Вместо того, чтобы двигаться по главным дорогам, идущим на восток от Сьюдад-Родриго и Бадахоса, он собирался послать войска туда, откуда враг их не ждет: сделав большой крюк, они пойдут на северо-восток, в горы Северной Португалии, перережут французам пути снабжения и дадут бой ошеломленному, взятому в клещи противнику. Чтобы сделать это, нужны понтоны, большие неповоротливые баржи, с помощью которых можно перебираться через реки, поскольку маршрут вторжения пересекает эти реки. Понтоны в данный момент строились именно там, куда собирались нагрянуть французские силы: на реке Дуэро, в районе, обычно не имеющем никакого военного значения. Если не считать этой зимы. Черт побери и снова черт побери!
– Простите, Кертис.
– Ничего, милорд.
Той ночью на север поскакали гонцы, менявшие лошадей каждую дюжину миль, гонцы, которые предупредят британцев о наступлении французов. Сам Веллингтон тоже отправился в путь, начав со Сьюдад-Родриго: он очень боялся потерять главные ворота в Испанию. Если повезет, думал он, Нэрн удержит французов у Барка-де-Альва.
Генерал-майор Нэрн быстро проглядел приказ, на секунду задумался и решил проигнорировать его. Пэр забыл или не связал название Адрадос с Господними Вратами, где уже находились британские силы, способные остановить французов. Ничтожно малые силы, единственный батальон в сопровождении разношерстного сборища стрелков и ракетчиков, но уж двенадцать часов, пока он, Нэрн, не приведет подмогу, они продержатся. Простуда генерал-майора исчезла, как по волшебству.
Но он опоздал. Снегопад задержал его, и он боялся, что опоздание окажется фатальным. Встретив спустившуюся с перевала Терезу и выслушав ее, он включил ее в состав своих сил, отчаянно боровшихся со снегом. Затем появился сэр Огастес Фартингдейл, замерзший и разгневанный; он утверждал, что собирается подавать жалобу, серьезную официальную жалобу на поведение майора Ричарда Шарпа. Но Нэрн сперва вежливо отказался его слушать, потом был вынужден грубо прервать, и, наконец, попросту приказал сэру Огастесу и леди Фартингдейл продолжать свой путь. Вечером 26 декабря ветер принес еще больше снега и отдаленный грохот пушек.
Они выступили до рассвета. Всю ночь Нэрн слышал отзвуки мощной канонады, а с первыми лучами солнца все вокруг затянуло дымом. Пушки по-прежнему палили, и оставалось лишь идти на звук, все время на звук. Нэрн послал лучшие свои части вперед, приказав двигаться как можно быстрее. Тереза поскакала с испанским легким батальоном: они переберутся через горы в стороне от перевала и ударят по французам с фланга, а она укажет им путь. Борясь с холодом и снегом, солдаты шли, прислушиваясь к грому пушек, говорившему о том, что бой еще идет, что их помощь еще нужна.
Потом пушки смолкли. Кажущаяся тишина повисла в горах: пушки отдыхали.
Французы были уже во дворе замка. Победно крича, они перебирались через руины восточной стены и бежали по направлению к цитадели. Но врага нигде не было.
Сабли французских офицеров были обнажены. Они оглядывали башни и стены в поисках целей для своих людей, но замок казался тихим, вымершим. Потом раздался крик одного из французов: он заметил фузилеров, спрятавшихся за низкой баррикадой в арке.
– В атаку!
– Огонь! – залп фузилеров пробил в рядах французов широкий проход.
– Огонь! – поддержала первую шеренгу вторая.
– Огонь! – вперед вышла третья, а сзади подпирали две другие: те, кто уже успел выстрелить, перезаряжали и вставали в очередь.
– Огонь! – перед аркой не осталось никого.
– К дверям! – крикнул французский офицер, указывая на надвратную и северо-западную башни, но двери были заложены камнями, как и ступени, ведущие на северную стену. Тем не менее, французская пехота, сгрудившись посреди двора, еще верила в победу.
– Пора! – прорычал Шарп горнисту. – Давай!
Дюбретон предвидел это. Он знал, что если сразу не пробиться в цитадель, замковый двор может стать ловушкой, тупиком.
Французские офицеры кричали:
– Стреляйте! Стреляйте туда, в арку!
Но тут прозвучал горн, восходящая октава: раз, другой, третий. «Открыть огонь».
К неудовольствию Джилайленда ракеты отсоединили от шестов-балансиров. Ракетчики поджигали запалы, убеждались, что те занялись, и бросали начиненные порохом цилиндры сквозь бойницы и через край стены вниз, во двор, заполненный французами.
Ракеты падали, изрыгая клубы дыма, чихали, ревели: лететь без балансиров они не могли, поэтому лишь бессильно выписывали круги по брусчатке.
– Давайте, кидайте!
На французов сыпалось все больше ракет, они начали взрываться, но ракетчики бросали все новые и новые, и те рассекали толпу французов огнем, вскрывая брусчатку, ломая колени, впиваясь в тела, пылая; а Шарп требовал кидать еще и еще. Некоторые ракеты ползли в сторону горящих конюшен, добавляя в пожарище огня и дыма, но большая часть прорубалась сквозь сгрудившихся дезорганизованных французов и разлеталась на тысячи металлических обломков, сеющих вокруг себя смерть. Цилиндры с литыми наконечниками обращали весь свой немалый вес на ноги своих жертв и на упавших раненых; в общей неразберихе то тут, то там слышались крики французов. А ракеты все падали.
– Вниз! – Шарп, сопровождаемый Харпером и горнистом, ринулся по лестнице туда, где ждали фузилеры. Их было две сотни под развернутыми знаменами. Шарп оглядел фузилеров, не принимавших участия в схватке под аркой, и вытолкнул горниста вперед. – Играй «Прекратить огонь»! Примкнуть байонеты!
Горн снова и снова трубил команду для ракетчиков, но Шарп его не слышал: в ушах стояли скрежет и лязг семнадцатидюймовых байонетов, закрепляемых на мушкетах. Он выхватил палаш, ярко сверкнувший в полумраке, и убедился, что ракеты больше не падают.
