На следующей промежуточной базе, вскоре после канадской границы, всё, что мы увидели раньше, повторилось. Наконец мы прилетели в Сиэтл. Весь полёт занял четверо суток. Это было здорово! Вместе с нашим консулом я немедленно отправился на авиационную базу за несколько десятков километров от города. И был огорчён. Нам предложили осмотреть самолёты В-24 и В-25. Ни о каких «крепостях» не было и речи. Показанные нам самолёты не имели вооружения. Я срочно вернулся в Сиэтл. Позвонил в Вашингтон нашему послу К.А.Уманскому. Через 10 минут он был у телефона, и я кратко доложил ему о недоразумении. Слышимость и ясность звука оставляли желать лучшего: до Вашингтона было 5000 километров. Уманский сразу решил:
– Вот что, садитесь в самолёт и прилетайте ко мне в Вашингтон.
Из Сиэтла мы должны были сначала перелететь в Лос-Анджелес, а уже оттуда лететь ночным самолётом в Вашингтон. Утром мы были у посла. Я доложил Уманскому о задании получить «крепости» и о том, что вместо них нам предлагают невооружённые двухмоторные самолёты.
Так как предложенные самолёты нас удовлетворяли лишь постольку поскольку, то Уманский вместе со мной и Юмашевым начал «штурм» военных министерств с целью приобретения тяжёлых бомбардировщиков «Боинг». Сначала мы посетили министра авиации. Он не смог решить этот вопрос, так как Морское министерство не разрешало использовать секретный прицел для сбрасывания бомб, установленный на «летающих крепостях» (так он нам разъяснил). Министр авиации предложил нам опять В-25. Я ему заметил, что этот двухмоторный бомбардировщик нецелесообразно укомплектовывать большим экипажем: достаточно всего трёх человек, и даже, скорее всего, двух. Министр не только обиделся, а скорее даже рассердился на это моё замечание.
После этого мы пошли в Морское министерство. Там тоже получили отказ, якобы из-за секретного бомбоприцела. Тогда Уманский получил согласие на приём нас Рузвельтом. Но нас предупредили, что президент может уделить нам не более 15 минут.
Рузвельт встретил нас, как хороших старых знакомых. Он сразу задал мне вопрос, как мы летели, каким путём, что мы видели по дороге, какой мы нашли Америку сейчас, какие изменения произошли с тех пор, когда он принимал нас в 1937 году. Я рассказал ему, что летели мы четверо суток, о том, какие американские базы мы видели, и что мы единодушно находим, что американцам угрожает «пятая колонна». Разъяснили, в чём дело. Затем Рузвельт начал интересоваться нашими методами ведения войны. Разговор продлился час сорок пять минут. Закончился он тем, что президент попросил нас поделиться с американскими военными своим опытом ведения войны. На самый интересующий нас вопрос Рузвельт ответил:
– Я думаю, моряки не будут больше возражать: немцы уже давно украли у нас этот бомбоприцел.
Казалось, вопрос был решён. Но не тут-то было. Когда мы попытались уговорить Морское министерство дать нам «летающие крепости» хотя бы без прицелов, то на это последовало возражение: «Мы не можем, так как их не хватает на Филиппинах». После такого ответа мы попросили наше Правительство немедленно вернуть нас на Родину для активного участия в её защите от фашистов. Американские газеты в то время были полны сенсационных сообщений о завоевании немцами Европы и о полном разгроме Красной Армии.
Делать было нечего. Мы ознакомились со всем тем, что представляло интерес для нас. Но, кроме В-25, и то при условии установки на нём вооружения, ничего не было. Уговорить американцев поставить нам что-то новое было очень трудно. Однако, если их всё же удавалось уговорить, то можно было «спать спокойно»: всё делалось точно и к сроку.
Мы с Юмашевым полетали на двух типах самолётов - на В-24 и В-25. Последний обладал некоторыми недостатками, о которых я заявил главному инженеру фирмы. У этого самолёта было несовершенно сочетание в месте соединения крыла с фюзеляжем, что на больших углах атаки приводило в некоторой степени к неустойчивости и несколько осложняло пилотирование, особенно в начале взлёта. Инженер вытаращил на меня глаза и спросил:
– А как же Вы определили причину этого явления?
Я сказал ему, что у меня достаточный опыт и что для этого нужно «съесть пуд соли». Он рассмеялся и добавил:
– А не могли бы Вы стать у нас на заводе консультантом?
– Нет, - ответил я, - в моё задание это не входит.
После, переговорив с Уманским, я попросил его немедленно отправить нас домой, и подписал телеграмму в Москву.
Получив разрешение, наша делегация в две группы, порознь, отправилась домой разными путями. Я, Юмашев, Байдуков, штурман М.Х.Гордиенко (Гордиенко Михаил Харитонович (1906-1972) - генерал-майор авиации, участник перелёта В.К.Коккинаки в Америку на самолёте «Москва» в 1939 году.) и лётчик Литвиненко должны были перелететь через Атлантику из Филадельфии в Ирландию на громадном пассажирском гидросамолёте.
В это время в Филадельфии давал концерт С.В.Рахманинов (Рахманинов Сергей Васильевич (1873-1943) - великий композитор, эмигрировавший в США; в годы войны устраивал благотворительные концерты в поддержку СССР.). Мне очень хотелось послушать моего любимого композитора. Но, увы, самолёт взлетел раньше начала концерта, и мы полетели на Ньюфаундленд (остров в Канаде.). Через полчаса мы вернулись обратно, получив в воздухе неподходящую сводку погоды. Мелькнула надежда, что я всё-таки услышу концерт. Но… нас предупредили, что гидропорт покидать нельзя. Через 40 минут мы взлетели снова. Так мне и не удалось услышать живого Рахманинова. Сожалею об этом очень. Но мы с Юмашевым послали письма: я - Сергею Васильевичу, а Юмашев - жене Рахманинова. В этих письмах мы выражали восхищение его творчеством и концертной деятельностью, писали о том, что мы, как и весь наш народ, чтим его произведения и выразили уверенность в том, что услышим его на Родине.
Поздно вечером мы опустились в одном из портов Ньюфаундленда. Пока гидросамолёт готовился к полёту через океан, мы любовались северным сиянием. Впервые виденное, это зрелище произвело на меня необычайное впечатление как остро-таинственное и волшебно-красивое.
Взлетев с Ньюфаундленда, мы всю ночь летели через Атлантику. В самолёте не было спальных мест. Летели сидя. Чтобы легче перенести ночь, наши ребята, отчаянные преферансисты, затеяли игру и проиграли до рассвета. Утром мы опустились в одном из гидропортов Ирландии.
Я очень люблю животных, и, так или иначе, вся моя жизнь была связана с ними при разных обстоятельствах. Поэтому, естественно, мне запомнилось, как там (в Ирландии) нам пришлось наблюдать за выгрузкой коров с грузового парохода кранами. Бедняжки висели в воздухе, растопырив все четыре ноги, с глупыми, ничего не понимающими мордами, испуганными глазами, очень несчастные, пока не чувствовали твёрдую землю под ногами.
