Ознакомительная версия.
Лабрюйер, ожидая сигнала, сгорал от нетерпения. Он чувствовал, что ждал этой минуты и этого боя не то чтобы всю жизнь, но последние семь лет — точно.
Все произошло так стремительно, что, кажется, уложилось в одну-единственную секунду. Пронзительный свист Енисеева, два выстрела Лабрюйера, крики, падение Калепа, которого повалил Таубе. И сразу луч фонарика уперся в Лабрюйера.
Разумеется, Дитрихс и Таубе были вооружены. Главное для них было — увидеть противника. Лабрюйер выстрелил еще раз наудачу и бросился наутек, прыгая из стороны в сторону. Луч фонарика гнался за ним, из шести выстрелов не настиг ни один.
Наконец Лабрюйер, отбежав довольно далеко, заскочил за штабель досок возле трибуны. Теперь он был спасен — он мог, прячась за скамейками, забраться повыше и расстрелять противника сверху. Тем более что и Енисеев открыл пальбу, из чего Лабрюйер понял: ему удалось спрятать Калепа за угол сарая, и он способен атаковать.
Но мгновенно сочиненный план сразу рухнул: Таубе и Дитрихс, не пытаясь штурмовать трибуну, побежали прочь. Луч фонарика скакал возле аэроплана. Озадаченный Лабрюйер вглядывался во вдруг возникшую суету возле «фармана». И вдруг он понял — аэроплан пришел в движение. Раздался стрекот мотора.
Лабрюйер что было духу, прихрамывая, побежал к аэроплану. Но было поздно. «Фарман», как и положено аэроплану-разведчику, не нуждался в особых приспособлениях для взлета, как тот же «райт», и мотор, в который Калеп всю душу вложил, набирал обороты очень быстро.
— А я?! А меня?! — раздался отчаянный вопль.
Водолеев бежал следом за поднимающимся аэропланом.
— Аякс! Аякс! — послышался крик Енисеева. — Живо в домик графини! Там Зверева и Слюсаренко! Может быть, они!..
Лабрюйер ворвался в домик.
Там никого не было.
Он заглянул в распахнутый шкаф с «амазонками» Альды, даже под стол заглянул — никого!
В дверях появился Енисеев с револьвером наготове.
— Ну?!
— Пусто!
— Альда! Ее работа! Она их где-то спрятала и вывезет потом… Слушай, Аякс, у нас только один выход. Пошли! Скорее!
— Куда?
— Они улетели втроем — Дитрихс, Таубе и Калеп. Три человека — «фарман» их далеко не унесет. Нужно догонять.
— На мотоциклете?
— Они в сторону залива полетели! Как ты по лесу на мотоциклете поскачешь? За мной!
Енисеев привел Лабрюйера в конюшню. Попали они туда вовремя — конюхи торопливо седлали двух лошадей. Не дознаваясь, кому и для чего понадобились среди ночи эти лошади, Енисеев с диким воем и потрясанием кулаков воздвигся в дверях.
Лабрюйер напрочь забыл про черепной грим, а вот Енисеев очень вовремя о нем вспомнил.
Конюхи, онемев от ужаса и пятясь, отступили шагов на двадцать, тогда только развернулись и, вопя по-латышски, побежали по длинному проходу меж стойлами, пугая лошадей.
Енисеев вывел оседланного коня, сунул оводья в руку Лабрюйеру.
— В седло — и выезжайте!
— Да я такой же наездник, как…
— В седло, черт бы вас побрал!
Сам он взлетел на коня, даже не коснувшись стремян, Лабрюйер же вскарабкался с некоторым трудом — давно не приходилось задирать ногу на высоту стремени.
Они выехали на летное поле.
— К задним воротам! — распорядился Енисеев. — Вон, глядите, они летят!
Аэроплан действительно был смутно виден в ночном небе.
Железную дорогу оба всадника пересекли между солитюдской станцией и переездом.
— Над Анненхофом пролетают, — сказал Енисеев. — Туда.
— А что толку? — Лабрюйер ерзал в седле, не в силах понять, коротки ему стремена или же длинны.
— Нужно попасть в мотор.
— Как попасть?
— Пулей, брат Аякс, пулей!
— Мы же Калепа погубим!
— Никого мы не погубим. Аэроплан будет планировать и мягко опустится..
— Куда?
— Куда-нибудь!
Он послал коня галопом по дороге меж огородов. Конь Лабрюйера, как это водится у лошадей, тоже перешел в галоп. Аэроплан порядком опережал их и был уже над Кляйн-Дамменхофом. Таубе держал курс на север.
Лабрюйер откопал в памяти карту. За полосой леса в том направлении опять была деревенская местность, и опять лес, и там уж — старое русло Курляндской Аа, которое называлось Больдер-Аа. Если лететь вдоль него — можно было оказаться в Усть-Двинске. А там, имея достаточно денег, уговориться с рыбаками, чтоб переправили хоть куда — если повезет, можно нанять судно и до острова Эзеля. И затеряться…
— Придется ехать лесом! — крикнул Енисеев. — Вы тамошние дорожки знаете? Через лес?
— Знаю дорогу на Клейстенхоф!
— Вперед!
И тут Лабрюйеру почудилось, будто стучат оземь еще какие-то конские копыта.
— Енисеев, нас преследуют! — крикнул Лабрюйер.
— Знаю! — отвечал Енисеев. — Это Альда! И кто-то еще! Наших лошадей для нее седлали! Вперед! Погода портится, им приходится бороться с ветром! Вперед! Мы их догоним!
Действительно — аэроплан сносило к востоку.
И тут раздался выстрел.
Лабрюйер сперва удивился — это был не револьвер и не пистолет, а, похоже, винтовка. Преследователи взяли с собой дальнобойное оружие, и это совсем не радовало. Понять же, где они, Лабрюйер не мог, да и если понять, легче от того не станет.
— В лес, в лес! — крикнул он.
— Вперед! — отозвался Енисеев.
И снова прозвучал выстрел.
Лабрюйер не мог взять в толк — если эти люди палят издалека, на что они рассчитывают? Попасть если не во всадника, так хоть в лошадь?
Третий выстрел тоже оказался неудачным, но опасность с каждой секундой уменьшалась — Енисеев и Лабрюйер доскакали до леса.
— Черт возьми! Мы в безопасности, но мы не видим аэроплана! — сказал Енисеев, когда Лабрюйер нагнал его.
— До Клейстенхофа совсем близко, там с открытого места увидим, — пообещал Лабрюйер.
— Кажется, от нас отстали.
— Кажется, да. Но если они обогнут лес с запада? Тут же не сибирская тайга! У них на это уйдет четверть часа, и они могут изловить нас возле Клейстенхофа.
— Вперед! Мы опередим их и укроемся в усадьбе. Там же всякие амбары и коровники. Оттуда и будем отстреливаться.
— А Калеп?
— Сперва избавимся от тех, кто висит на плечах.
— Ничего у нас не выйдет…
— Выйдет, черт побери!
Громыхнул четвертый выстрел.
Пальба продолжалась — совершенно бессмысленная, потому что всадников скрывали деревья и кусты.
Они проскакали через лесок и вынырнули на опушке, первым делом уставились на небо — и увидели, что аэроплан снижается.
— Туда! — крикнул Лабрюйер, прикинув, по какой дуге движется «фарман». — Мы можем перехватить его за Эссенхофом!
Ознакомительная версия.
