При виде этого ужасающего зрелища Криспин на время забыл о своих собственных горестях, не чувствуя даже ударов тупыми концами копий, с помощью которых пуритане подгоняли его вперед.
Наконец они пришли в незнакомый Криспину квартал города и остановились перед огромным домом. Его двери были распахнуты, и через порог в обе стороны струился бесконечный поток солдат и офицеров.
На короткое время охрана замешкалась в большом просторном зале, но затем победители грубо втолкнули Криспина в одну из смежных комнат. В ней лицом к вошедшим находился мужчина среднего роста, одетый в боевые доспехи. У него был непропорционально большой нос и красное лицо. Мужчина стоял с непокрытой головой, а его шишак лежал на столе в двух шагах от него. Он поднял глаза на вошедших, и на мгновение его взгляд задержался на высоком худощавом пленнике, который смело смотрел на него.
— Кого мы имеем честь лицезреть? — спросил он наконец.
— Человека, чья вина слишком тяжела, чтобы позволить ему умереть простой смертью солдата, мой лорд, — ответил Прайд.
— Ты лжешь, проклятый изменник! — воскликнул Криспин. — Расскажи мастеру Кромвелю, — он уже догадался, кто стоит перед ним, — как я в одиночку сдерживал натиск вашего отряда и был взят в плен только после того, как зарубил семерых из вас. Расскажи ему об этом, мастер распевать псалмы, и пусть он решит, лжешь ты или говоришь правду. Расскажи ему также, что ты, который…
Его прервал бесстрастный голос:
— Спокойно, господа. Укротите ваш гнев. Теперь, полковник, послушаем ваш рассказ.
Полковник Прайд начал длинно и путано излагать, как этот безбожный негодяй помешал его отряду захватить молодого Чарльза и способствовал его бегству. Он также обвинил Криспина в смерти своего сына и четырех других храбрых рыцарей церкви и попросил Кромвеля отдать негодяя в его руки с тем, чтобы он поступил с ним, как тот того заслуживает.
Лорд-Генерал не заставил себя ждать с ответом.
— Это уже второй пленник, которого приводят ко мне за последние десять минут с подобным обвинением, — произнес он. — Первым был молодой глупец, который отдал Чарльзу Стюарту своего коня у ворот Святого Мартина. Но сам он не успел скрыться, и его схватили.
— Так король сумел спастись? — воскликнул Криспин. — благословенное небо!
Кромвель посмотрел на него отсутствующим взором.
— У вас будет прекрасная возможность поблагодарить Господа лично, — пробормотал он мрачно. — Что же касается этого молодого Стюарта, то ему далеко не уйти. Великий Господь, даровавший нам победу в сегодняшнем сражении, не допустит, чтобы великий грешник Стюарт избежал заслуженного наказания, и отдаст его в наши руки. За ваше участие в бегстве короля вы, сэр, заплатите своей жизнью. На рассвете вас повесят вместе с молодым бунтовщиком, который отдал королю своего коня у ворот Святого Мартина.
— По крайней мере, я буду висеть в хорошей компании, кем бы он ни был! — сказал Криспин весело. — И за это, сэр, позвольте мне выразить вам свою сердечную благодарность.
— Вы проведете эту ночь вместе, — продолжал Кромвель, не обращая внимания на слова Криспина, — и я думаю, вы сможете использовать это время, как вам заблагорассудится. Все. Уведите его.
— Но, мой лорд! — воскликнул Прайд, делая шаг вперед.
— Что еще?
Криспин улавливал отдельные обрывки фраз, которые Прайд нашептывал Кромвелю, полковник о чем-то просил. Кромвель покачал своей большой головой.
— Это не очевидно. Я не могу дать своего согласия на это. Пусть его смерть будет для вас утешением. Я скорблю с вами о вашей утрате, но на то она и война. Пусть вас согревает мысль о том, что ваш сын пал за правое святое дело во имя Господа нашего. Помните, полковник Прайд, что Авраам ни секунды не колебался, принося своего сына в жертву Господу. Прощайте!
Лицо полковника перекосилось от бессильной ярости, и он на мгновение задержал свой взгляд на прямой и неподвижной фигуре Рыцаря Таверны, который продолжал стоять с независимым видом посередине комнаты. Затем, всем своим видом выражая недовольство, он нехотя удалился, и Криспина вывели из комнаты.
В холле к нему подошел офицер и, приказав следовать за ним, препроводил Криспина в караульную. Здесь с него сняли доспехи и в сопровождении офицера и двух караульных повели в другую часть дома. Они преодолели три пролета лестниц и вошли в узкую галерею, которая привела их к закрытой двери, охраняемой вооруженными солдатами. По приказу офицера стражник с трудом отодвинул тяжелые засовы и открыл дверь. Криспин шагнул через порог в небольшую полутемную камеру, слыша, как за спиной лязгнули засовы, отрезая его от внешнего мира. Его бесстрашное сердце на какое-то мгновение сжалось при мысли, что он отрезан от мира навсегда, и лишь однажды ему придется вновь перешагнуть через этот порог, и это будет преддверием к Порогу Вечности.
Что-то зашевелилось в одном из темных углов комнаты, и он вспомнил обещание Кромвеля, что последние часы жизни он проведет в компании другого пленника.
— Кто здесь? — раздался слабый голос, полный страданий.
— Мастер Стюарт! — радостно воскликнул Криспин, узнав своего молодого спутника. — Черт меня возьми, так это вы отдали королю своего коня у ворот Святого Мартина? Да вознаградит вас Бог! Дьявольщина! — добавил он. — Никак не думал, что мы встретимся с вами еще раз в этом аду.
— В нашей встрече мало радостного, — последовал грустный ответ. — Как вы попали сюда?
— С вашей помощью я проведу эту ночь настолько весело, насколько это возможно для человека, чей песок уже почти иссяк. Лорд-Генерал — да сожрут его черти в аду — наутро собирается сделать из меня маятник и дает мне ночь, чтобы к этому подготовиться.
Юноша подошел к свету и грустно посмотрел на сэра Криспина.
— В таком случае мы друзья по несчастью.
— По крайней мере, мы не меняемся, ибо ни в чем другом мы друзьями небыли. Встряхнитесь, сэр. Раз уж нам предстоит провести последнюю ночь в этом убогом мире, так давайте извлечем из нее максимум удовольствия.
— Удовольствия?
— Конечно, это будет нелегко, — рассмеялся Криспин. — Если бы мы угодили в руки христиан, они бы не отказали нам в игре в очко, чтобы скрасить наши последние часы. Но эти «корноухие»… — Он заглянул в кружку на столе. — Вода! Фу! Ничтожные распеватели псалмов!
— Милостивый Боже! Это все, о чем вы можете думать? Неужели вам не приходит в голову мысль о вашей кончине?
— Приходит, приходит. Я бы предпочел приготовить себя к утреннему танцу в более спокойной манере. Черт с ним!
Кеннет в ужасе отпрянул назад. Его застарелая неприязнь к Криспину вновь зашевелилась в груди при виде подобной беспечности перед лицом смерти. Мысль о том, что ему предстоит провести ночь в компании этого ужасного человека, на время заслонила страх перед виселицей, владевший им до прихода Криспина.
