— Naviculator parvtis paltidis… note 9 Как прекрасен он даже в смерти, этот бедный мальчик с баржи! Он преодолел основу учения, восторжествовал над учебником латыни — неужели чтобы умереть? Как мое сердце болит по тебе! От ледяного дыхания смерти ты поблек, как роза от изморози. Зачем тебя оторвали от твоей стихии? Юный принц потока, господин баржи, Ratis rex et magister! note 10 Да будет тебе легка земля, мальчик с легкой баржи, лотос, водяная лилия, выброшенная на землю, чтобы умереть. Если бы ты остался жив, Джейкоб, я бы перелил в тебя все мои знания, мой Авессалом, сын мой!
Он поднялся; слезы бежали по его длинному носу и капали на мое одеяло, как мелкий дождь. Я не понял всех его слов, но понял, что они дышали любовью, протянул руку и произнес:
— Домине!
Старик увидел мое лицо, поднял глаза к небу и сказал:
— О Боже! Благодарю Тебя; он будет жить. Молчи, молчи, любимый, не болтай.
Я стал быстро поправляться и через три недели снова принялся за занятия. До четырнадцатилетней годовщины моего рождения осталось всего полгода, и м-р Драммонд, иногда справлявшийся о моих успехах, приехал поговорить с Домине о моей будущности.
— Я могу, — сказал мой прежний хозяин, — поместить его учеником на реке Темзе, но не прежде, чем ему минет четырнадцать лет. Может ли он по правилам училища остаться в вашей школе до этих пор?
В течение шести месяцев Домине усердно занимался со мной, и я учился прилежно. Наконец определенный срок прошел, и м-р Драммонд явился за мною. Меня переодели, я покинул дом милосердия и через час был в доме Драммондов.
М-с Драммонд уже знала, что найдет во мне большие перемены, тем не менее изумилась, когда я вошел в комнату со шляпой в руке и поклонился ей. Она протянула мне руку, которую я почтительно взял, и сказала мне «вы». Сара стояла поодаль и с любопытством и удовольствием смотрела на меня; когда я подошел к ней, она застенчиво подала мне ручку. Я расстался с ней, видя в ней существо высшее, теперь же мог смотреть на нее сверху вниз. Не скоро освоилась она со мной и долго продолжала смотреть на меня с уважением и любовью. Я приобрел власть знания.
По правилам компании судовладельцев каждый желающий работать на реке был обязан прослужить учеником от четырнадцати лет до двадцати одного года, во всяком случае, учиться семь лет. М-р Драммонд предложил мне поступить на палубу одной из его легких барж, предоставляя мне право по желанию перейти на другое судно. Я с благодарностью принял его предложение, отправился в контору общества, подписал бумаги и начал службу.
Мне советуют научиться плавать; я принимаю дружеский совет. Тяжелое подозрение на легкой барже и тайна, из которой м-с Редклифф сделала бы роман
М-р Драммонд познакомил меня с Марблсом, водившим баржу «Полли», и попросил судовщика ласково обращаться со мной. Мой будущий начальник был высок и хорошо сложен, с наклонностью к полноте; у него были красивые черты лица, но глаза небольшие. Его маленький рот улыбался добродушно.
— Никогда в жизни, мастер note 11, я не обращался плохо даже с кошкой, — ответил он м-ру Драммонду.
После первого знакомства Марблс отвел меня на баржу, снабженную мачтой, которую можно было опускать и снова поднимать. На корме помещалась каюта, в носовой части — кухня под палубой. Дверь в каюту оказалась запертой на ключ.
— Ты будешь жить вот тут, — сказал Марблс, указывая на люк спереди, — совсем один. Другой служащий и я спим в каюте.
— Значит, у вас есть еще служащий?
— Да, Джейкоб, — ответил он и про себя пробормотал: — Без него было бы лучше, гораздо лучше. — И он слегка засвистал.
— У вас большая каюта? — спросил я.
— Да, довольно большая, но я не могу показать ее тебе теперь: он ушел и унес ключ.
— Как, ваш помощник унес ключ?
— Да, — быстро ответил Марблс. — Знаешь, Джейкоб, до дня отплытия лучше поживи на берегу.
Я не спорил, но в течение двух недель, оставшихся до отплытия, часто заходил на баржу и вскоре привязался к Марблсу. Он покорил меня своей добротой.
Как-то раз я пришел на баржу довольно рано и увидел дверь каюты открытой; второй ее обладатель расхаживал по палубе вместе с Марблсом. Это был красивый, высокий молодой человек, которому не минуло еще и тридцати лет. Держался он смело, но это противоречило бегающему взгляду его глаз.
— Вот наш мальчик-ученик, — сказал ему Марблс, и, обращаясь ко мне, прибавил: — Это Флеминг.
— Так, малыш, — сказал Флеминг, окинув меня взглядом. — Значит, поплывешь с нами? Мне кажется, что твое отсутствие было бы приятнее, чем твое общество. Во всяком случае, советую тебе держать язык за зубами. Когда мне кто-нибудь не по душе, я его спускаю в реку, а потому держи ухо востро.
Мне не понравились его слова, и я ответил:
— Я думал, что баржей распоряжается Марблс и что я должен слушаться только его приказаний.
— Да неужели? — произнес он насмешливо. — Вот что, малый, умеешь ли ты плавать?
— Нет, не умею, — ответил я, — хотел бы уметь.
— Так поскорее научись. Думаю, мне придется когда-нибудь схватить тебя за шиворот и отправить по стопам твоего отца.
— Флеминг, Флеминг, спокойнее, — сказал Марблс, который несколько раз дергал его за рукав. Обращаясь ко мне, он прибавил: — Флеминг только шутит.
— Хорошо, — сказал я, оборачиваясь к Флемингу, — если мне суждено упасть через борт, то лучше теперь же объяснить мистеру Драммонду, где он должен отыскивать меня, если я сгину.
— Что за глупости, — сказал Флеминг, меняя тон. — Дай руку, я только хотел попробовать, из какой материи ты сделан.
Тем не менее я решил научиться плавать, в тот же день приступил к делу и вскоре одолел это искусство. Накануне отхода баржи, которая должна была нести вниз реки кирпич, я зашел к моему достойному старому наставнику Домине Добиензису и простился с ним. На прощанье он привел мне множество исторических примеров того, как люди из народа достигали высокого положения, подарил латинскую библию и благословил меня. Матрона снабдила меня большим ломтем сладкого хлеба.
На следующее утро в шесть часов мы отошли. Стоял прекрасный день, по берегам бежали красивые ландшафты. Марблс поручил мне стать на руль на время их завтрака. Он начал было давать мне наставления, но я прервал их, сказав, что знаю реку не хуже его самого. Я узнавал знакомые предметы и с удовольствием смотрел на них. Но скоро мне стало тяжело; мы приближались к месту гибели моих родителей.
Я провел баржу мимо моста Петни и стал выбираться из мелкого места, когда Марблс и Флеминг вышли на палубу.
— Как! — вскрикнул Марблс. — Мы прошли мост? Почему же ты не позвал нас?
