class="p1">— Парень да девка! — заметил гребец.
— Им и ночь не в ночь!
Гребцы снова налегли на весла, и ладья стремительно скользнула вперед, к низовьям реки.
Рейе и Лунд провожали поморов взглядами.
Новгородские поселенцы-ватажники шли в Белое море на промысел. Они только еще вечером расстались с женами, с малыми детишками.
С ладей донеслась дружная песня. Она разлохматила тишину и заставила юных биармов прислушаться:
Как по морю, как по морю, морю синему
Плыла лебедь, плыла лебедь с лебедятами,
Со малыми, со малыми дитятами…
Ватажный староста Владимирко, кормщик последней ладьи, веером распустив по широкой груди черную, как уголь, бороду, громким басом поторапливал гребцов:
— Налягте, братцы, на весла! Поднатужьтесь! Дорога не близкая, а прошли мало!
Глава девятая. ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ
Той же серебряной ночью купчишка Рутан устроил у себя пирушку в честь того, что ему исполнилось пятьдесят лет. Гости сидели застольем перед очагом, славили хозяина и желали ему удачи в торговых делах.
Посреди земляного пола потрескивали смолистые дрова в выложенном камнями очаге. Над раскаленными угольями на вертеле жарился огромный кусок оленины. Виночерпий Сантери, низенький толстый человечек с хитрыми глазками на заплывшем от жира багровом лице, в лисьей безрукавке, надетой на голое тело, едва успевал наполнять деревянные кубки дорогим иноземным вином, много лет хранившимся в погребе купца. Гостями Ругана были родовые старейшины, охотники и воины. На почетном месте в середине застолья высилась нескладная крупная фигура Лайне — военачальника дружины. Этот храбрый сорокалетний муж с носатым грубым лицом и зеленоватыми глазами был мудр, опытен и хитер. Его лоб наискосок пересекал шрам от удара мечом в схватке с норманнами, случившейся много лет назад.
Старейшина Хальмар не пришел на пир, сославшись на болезнь жены. Он недолюбливал Рутана.
Гости уже успели попить, поесть и снова проголодаться и теперь посматривали на вертел, на оленину, жарившуюся на огне. Длинный и тощий повар в такой же безрукавке, как у Сантери, поворачивал вертел, суетливо и часто заслоняя лицо рукой от жара. С оленины капал жир. Уголья шипели и потрескивали.
Жарить мясо на вертеле повара научил Сантери, побывавший десять лет назад траллсом-пленником у норманнов. Он бежал из плена с железным ошейником. Рутан снял с него ошейник, и Сантери отковал из него кинжал и говорил всем, что этим оружием отомстит викингам, когда они явятся сюда.
Ровно в полночь Рутан ударил в ладоши, и перед гостями появились девушки в соболиных накидках. Их было десять — по числу гостей. На головах девушек бронзовые обручи-диадемы с подвесками из рыбьих зубов-талисманов, на запястьях — золоченые браслеты-змейки. Все эти украшения Рутан достал из своих сундуков.
На земляном возвышении по другую сторону очага девушки стали в ряд и, подняв руки над головами, начали мерно раскачиваться в танце. Движения их были легки и красивы. Девушки пели песнь Богине Вод:
О Иомала! Ты добра и прекрасна.
Ты вышла из вод и вывела людей
К солнцу — Ораулу.
О Иомала! Ты славна и щедра.
Ты сопутствуешь людям
В счастье!
Темп танца нарастал. Гости, забыв об оленине и кубках, стали прихлопывать в ладоши.
Повар и Сантери сняли мясо с очага и положили его на стол, на большое резное деревянное блюдо. Затем вытащили вертел. Девушки, закончив танец, как полагалось по ритуалу биармов, обогнули очаг, и каждая стала за спиной гостя. Гости подняли кубки, и каждый из них угостил танцовщицу. Потом они сели так, чтобы возле них справа оставались свободные места. На эти места сели девушки. Гости, взяв ножи, стали делить мясо, не забывая и девушек. Пир продолжался. Слуги вносили новые блюда — печеных на огне глухарей, зайчатину, соленую и вяленую рыбу, приправленную кореньями.
Рутан сидел довольный. Лицо его расплылось в хитрой улыбке. Завтра старейшины и охотники пришлют ему дары — меха и моржовый зуб. Так было принято у биармов — после пира в честь того, что соплеменник прожил половину жизни, одаривать его. Полотняная рубаха Рутана была расстегнута. Жирная грудь лоснилась от пота. Рутан взял кожаный мешочек и раздал девушкам по две серебряные монеты.
Девушки бесшумно поднялись со своих мест и скрылись за дверью.
Пир продолжался до утра. Когда все было выпито и съедено, гости стали расходиться. Рутан остался один. Он сел к очагу с озабоченной полупьяной улыбкой.
Он думал о красавице Лунд и о том, как бы ее привести в свой дом. Он придумывал для этого разные пути, но все не годились. Рутан махнул рукой и пошел спать. Сантери прикрыл его прохладным меховым одеялом.
А когда взошло солнце, к купцу явился Сантери и разбудил его.
— Чего тебе? — недовольно пробурчал купец. Глаза у него слипались, голова была тяжелой.
— Пришла дочь Вейкко Лунд. Хочет тебя видеть, — вкрадчиво сказал Сантери.
— Лунд? — радостно воскликнул Рутан. — Давай мою одежду. Неси вина и мяса. Я приму ее достойно!
Красавица Лунд стояла у порога. В приоткрытую дверь, обитую нерпичьей шкурой, ударил солнечный свет. Рутан прищурил и без того узкие глаза-щелки. Девушка смотрела на купца насмешливо.
— Рад видеть тебя. Ясноглазая! Самой желанной гостьей будешь! Я угощу тебя всем, чего захочешь. А что это там лежит у тебя под ногами?
Лунд молча подвинула мешок к ногам Рутана.
— Вот тебе долг. Что стоишь, как сухая осина? Считай шкурки. Ждать мне некогда.
— Солнце, вижу, невысоко. Дел у тебя немного, — пробормотал Рутан. — Считать шкурки не стану. Дарю их тебе. Оставайся у меня!
— Прощай! — сказала Лунд.
Рутан не успел открыть рот, как девушка выскользнула за порог. Купец бросился следом, крича:
— Погоди, Лунд!.. Проклятая девка. Ты еще пожалеешь! — воскликнул он, видя, что Лунд не слушает его и даже не оборачивается.
Купец вздохнул, постоял у порога и вернулся в хижину. Он унес мешок в чулан, где хранил богатства, открыл ставень оконца и стал перетряхивать и пересчитывать шкурки. Потом опять сложил их в мешок и бросил его в угол.
Глава десятая. О ИОМАЛА! [9]
Лунд Ясноглазая услышала плач и причитания, доносившиеся с улицы, и выбежала из хижины. Мимо шла, растянувшись по дороге, вереница мужчин и женщин. Головы у всех были непокрытые. Женщины вели за руки детей.
Впереди всех шел, опустив голову, охотник Укам. В руках он нес небольшой кожаный мешочек. Густые спутанные волосы Укама трепал ветер. Солнце светило ярко. Но вскоре Ораул, разглядев с неба, что биармы идут к Иомале, смущенно спрятался за
