— Убытки еще впереди, — раздраженно встрял Квасир. — Мы с тобой не закончили. Тебе лучше держаться подальше от моего клинка, Старкад сын Рагнара.
— Какого клинка? — усмехнулся Старкад и хлопнул себя по поясу. — Вот единственный стоящий меч, какой у вас имелся, ты, ничтожество.
Дверь открылась, задул ветер, показалась голова, что-то прошипевшая Старкаду. Догадаться несложно — на улице появилась стража. Старкад подался вперед, выставил бедро и выпятил губу.
— Я знаю тебя, Квасир, и тебя, Финн Лошадиная Голова. И тебя, Убийца Медведя. И узнаю, правду ли вы мне сказали. Если вы меня обманули или если попадетесь на моем пути, я выпущу вам кишки, и умирать вы будете долго.
Он вышел наружу, а я все воображал нашу грядущую встречу и столь красочно описанные ее последствия.
В таверне загомонили, засуетились, словно подхваченные волной, и я дал знак Братству собираться; другие посетители таверны тоже подхватились уйти поскорее. Финн отшвырнул в сторону опахало, явно с состязаний колесниц, и вдруг замер, будто скованный льдом.
— Мы должны убить Старкада, — прорычал он. — Медленно.
— Значит, меч такой ценный? — спросил Радослав. — А кто такой этот священник?
Я кратко ему рассказал.
— Что за святыня? — уточнил брат Иоанн, услышав о Мартине и копье.
— Копье, как Гунгнир нашего Одина, только римское, — ответил я. — То самое, которым пронзили бок распятого Христа. Цельное, но без навершия.
Челюсть монаха отвисла, как подол плаща, и я не стал упоминать, что навершие пошло на ковку рунного меча, который украл Старкад, соблазненный алчностью архита Хониата. И все же — почему меч у Старкада?
— Другое Святое Копье? — усомнился брат Иоанн. — Здешние греки-которые-римляне клянутся, что копье у них, в особом дворце, вместе с подстилкой Христа и сандалиями.
Я пожал плечами. Брат Иоанн фыркнул с отвращением и презрительно добавил:
— Mundus vult decipi.
Мир хочет обманываться. Не знаю, к кому это относилось — к Мартину с его устремлениями или к подлинности копья. Брат Иоанн замолчал и погрузился в раздумья.
— По поводу этого меча… — сказал Радослав. Тут в таверну ввалилась стража, и хозяин замахал руками и затараторил по-гречески. Стража внимательно слушала, поглядывая то на него, то на нас.
В конце концов их командир, чернобородый и весь в коже, снял с головы мокрый шлем, положил его на сгиб локтя, вздохнул и направился к нам. Его подчиненные настороженно следили за нами, ловя каждое движение.
— Кто главный? — спросил он, давая понять, что разбирается в наших обычаях. Когда я поднялся, грек моргнул, искоса посмотрел на Финна, а тот оскалился в хищной усмешке. — Итак. — Командир ткнул большим пальцем за спину, в сторону хозяина. — Зифий говорит, что вы не виноваты, но это именно вы, по его словам, привели за собой вооруженных людей. Распугали посетителей. А мне не нравится, что вы вечно готовы рвать друг другу глотки на моей земле. Короче. Считайте, вам повезло, что вы без оружия, иначе я бы вас сгноил в Вонючей Яме.
Мы слыхали об этой тюрьме и знали, что она не зря пользуется дурной славой. Финн скривился, но командир стражи немало повидал на своем веку: он просто покачал головой и устало двинулся прочь, вытирая мокрое лицо. Зифий, все еще вытиравший ладони о передник, поглядел ему вслед и тоскливо пожал плечами.
— Может, переждете недельку, а? — спросил он с надеждой. — Пусть народ успокоится. Если вас увидят тут завтра, все разбегутся — а вы сами тратите слишком мало, чтобы поить вас одних.
Мы ушли, кроткие, как овечки, хотя Финн ворчал, что не пристало честному северянину жалеть всяких паскудных греков в фартуках.
— Надо найти Старкада, — процедил Коротышка. — И прикончить.
Финн Лошадиная Голова согласно зарычал, но Квасир, покуда мы стряхивали влагу с плащей в нашем приюте, указал на очевидное.
— Думаю, при Старкаде нынче наемники, потому им и разрешено носить оружие, — сказал он. — А Хониат для них как настоящий ярл.
Радослав прокашлялся, намекая, что понимает: он лезет, по большому счету, не в свое дело.
— Вы должны знать, что этот Старкад, если он служит Хониату, имеет право носить оружие по закону. И городская стража тоже на нас накинется, если прольется кровь, она не будет просто стоять и смотреть. Нам это нужно?
— Нам? — переспросил я. Он усмехнулся своей медвежьей усмешкой.
— В обычае моего клана, когда спас чью-то жизнь, помогать и дальше. В любом случае я хочу увидеть этот замечательный меч, который ты именуешь Рунным Змеем.
Я хотел было поправить его, затем пожал плечами. Имя как имя, в конце концов, не лучше и не хуже прочих. Куда важнее, как нам вернуть этого змея.
— А вот еще вопросик, — вмешался Гизур сын Гюда. — Что там насчет монаха, сбежавшего в Серкланд? Он и вправду рванул туда?
Слова повисли в воздухе, точно распростерший крылья кречет.
— Если силой не справиться, действуй хитростью, — проронил брат Иоанн прежде, чем я успел ответить. Ему явно пришла какая-то мысль. — Magister artis ingeniique largitor venter.
— Dofni bacraut! — прорычал Финн. — Что это значит?
— Это значит, ты, невежественная свинья, что необходимость творит чудеса.
Финн ухмыльнулся.
— А почему сразу было не сказать по-простому?
— Потому что я ученый, — дружелюбно ответил брат Иоанн. — А коли снова обзовешь меня глупой задницей, на любом языке, я тебе башку откручу.
Все расхохотались, а Финн хмуро смерил взглядом воинственного маленького священника. Выждав, пока товарищи успокоятся, я велел Коротышке найти Старкада и наблюдать за ним. Потом повернулся к Радославу и спросил, что там насчет корабля. Глаза воинов посветлели, плечи расправились, и все наконец сообразили: Старкад погонится за Мартином, а мы поплывем за ним, положившись на себя и на волю богов, как делали прежде много раз.
Всякое может случиться на Дороге китов.
После Старкадова появления в «Дельфине» мы перебрались на кнорр Радослава, «Волчок», отчасти чтобы не угодить в лапы стражи, а частью чтобы не терять времени даром, когда Коротышка предупредит нас, что Старкад уплывает.
С «Волчком» еще предстояло повозиться, чтобы он сумел выйти в море. Радослав по матери был славянин, а вот отец, готландский торговец, научил сына, как не погубить торговый кнорр вместимостью десять человек. В общем, Радослав загнал свой корабль в Юлианову гавань, и стоянка без команды обошлась ему весьма дешево — а потом он прослышал, что отряд доблестных варягов сидит без корабля, и, как он выразился, когда мы скрепили сделку рукопожатием, нас «змеиной волей влекло друг к другу».
