А война была неизбежна. Хотя Сервилий и Регул продолжали командовать армией, следуя указаниям Сената не вступать весной в серьезные сражения с Ганнибалом, лагерь полнился слухами о скором столкновении с врагом. Когда во главе армии встали Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон, новые консулы, они привели с собой четыре легиона и союзные войска. Теперь под их началом оказались более восьмидесяти тысяч солдат, которые разбили лагерь возле Герония. С такими огромными силами, кричали хвастуны, поражение невозможно. Квинт не мог спорить с их доводами.
Погода становилась все лучше, дни длиннее, и они продолжали тренироваться с огромным рвением. Участились успешные схватки с врагом, и настроение у Квинта, как и у остальных легионеров, было приподнятым. Однако все понимали, что только после полной победы над Ганнибалом они смогут отдохнуть. И сражение должно состояться скоро – еще до окончания лета, – из чего следовало, что уже осенью он сможет покинуть армию, если, конечно, уцелеет. И воссоединится с семьей. И хотя Квинт хотел идти собственной дорогой, он скучал по матери и Аврелии. Как и в случае с отцом, он не мог больше этого отрицать. Возможно, если он отличится в битве, в которой Ганнибал будет разбит, отец простит его за то, что он нарушил приказ? Впрочем, Квинт подозревал, что его мечтания заходят слишком далеко. Тем не менее, он трепетно хранил свою тайну.
Лагерь Ганнибала, рядом с Геронием, Самний, весна
Ганнон нахмурился, услышав совсем рядом голос Сафона. Но теперь он уже не мог незаметно покинуть свою палатку. Интересно, чего хочет брат?
Его отношения со старшим братом всегда были непростыми, но, пока он находился в рабстве, их подробности почти улетучились из памяти. После того, как Ганнон воссоединился с братьями и отцом, ему показалось, что его отношения с Сафоном изменились. Некоторое время они прекрасно ладили друг с другом, но потом снова начали регулярно ссориться.
Ганнон не мог забыть выражения лица брата, когда едва не утонул в болоте. Как и прежде, он убедил себя, что виной тому – его воображение. Разве Сафон не открыл ему план Ганнибала перед битвой у Тразименского озера? Они провели немало вечеров вместе и выпили много вина. Именно по этой причине он не ожидал подобной реакции Сафона на его прошлогоднее возвращение вместе с Муттом из патруля. Сафон выглядел, по меньшей мере, самодовольным. И знающим. Впрочем, это не слишком удивило Ганнона. А вот интонации в его голосе показались странными.
– Опустошил свои яйца, верно? – постоянно повторял брат.
Удивленный и разозленный Ганнон все отрицал, но Сафон настаивал на своем, и тогда юноша потребовал, чтобы брат назвал имя солдата его фаланги, который рассказывает о нем подобные истории. Сафон подмигнул и сообщил, что у него свои источники – и ему известно, что Ганнон исчез на несколько дней и поехал в сторону Капуи.
– Я слышал, ты отсутствовал три дня. Должно быть, побывал в хорошем борделе, если так рисковал своей шеей!
Несмотря на двойной смысл слов – Сафон мог иметь в виду, что брат рисковал быть пойманным римскими солдатами или что о его отлучке мог узнать Ганнибал, – Ганнон облегченно вздохнул. Он не верил, что Мутт на него донес, а теперь получил тому доказательство. Сафон не знал, почему Ганнон покинул своих солдат; просто сделал самый естественный вывод. Однако юношу это встревожило – кто-то проговорился. Если о его отлучке стало известно Сафону, могут узнать и другие.
Ганнон понимал: брат хочет показать, что имеет над ним власть – если он расскажет обо всем старшим офицерам, жизнь юноши будет закончена. Когда он прямо спросил об этом Сафона, тот рассмеялся и заверил брата, что никогда не сделает ничего подобного.
«Почему Сафон постоянно так шутит?» – рассерженно подумал Ганнон. Бостар ведет себя иначе. Однако Сафон был прав, несмотря на все свои завуалированные угрозы. Ганнону не следовало бросать отряд и отправляться на поиски Аврелии. Естественно, он никогда не расскажет Сафону правду. По его губам скользнула быстрая улыбка. Он не хотел закончить свою жизнь на кресте, но был рад, что совершил этот поступок. Если бы только ему удалось увидеть Аврелию в Капуе!.. Прекрати, сказал он себе. С тех пор прошли месяцы. Она вышла замуж, и ты больше никогда ее не увидишь. Лучше всего о ней забыть. Однако сказать было гораздо легче, чем сделать. Он уже не раз пытался, но у него ничего не получалось.
– Эй! Ганнон, ты где?
– Я здесь. – Он откинул полог палатки и скорчил гримасу. – Что такое?
– Странно ты встречаешь брата, – нахмурившись, сказал Сафон. – Ты не хочешь пригласить меня войти?
– Конечно, – ответил Ганнон, который почувствовал угрызения совести. Он отступил в сторону, давая брату войти. – Садись.
Сафон уселся на один из двух стульев и с удовлетворенным вздохом вытянул ноги к жаровне. Пришла весна, но ночи все еще оставались холодными.
– У тебя есть вино?
– Немного. – Ганнон взял два простых глиняных стакана с бронзового подноса, стоявшего на шкафчике с одеждой, быстро вытер их тряпкой и наполнил вином из кувшина. – Вот.
Сафон отсалютовал ему.
– За Ганнибала и победу над римлянами!
Ганнон повторил его слова, и они выпили. Ему хотелось спросить, что привело Сафона в его платку, но это было бы не слишком вежливо. Однако найти тему для разговора не удавалось. И, хотя он уже давно стал взрослым, в присутствии Сафона всегда чувствовал себя младшим. «Расслабься, – подумал Ганнон, – получи удовольствие от его компании. Он пришел поболтать».
– Как твоим солдатам нравится новое построение? – спросил юноша.
Его люди постоянно жаловались – им совсем не хотелось учиться сражаться римским оружием, как легионеры.
– Пришлось приложить усилия, не обошлось без плетей, но сейчас они все делают неплохо, – проворчал Сафон. – А твои?
– Прошло много времени, прежде чем они научились одновременно реагировать на мои приказы, – признал Ганнон. – Но сейчас все хорошо.
– Если тебе нужна помощь или совет… – начал Сафон, но Ганнон тут же его прервал:
– Я справляюсь, спасибо.
– Я не сомневался, что так и будет, – с теплой улыбкой сказал брат.
И снова Ганнону стало не по себе из-за своего агрессивного поведения. Он мне верит. Сафон знает, что я стал мужчиной.
– Ты говоришь, что в ближайшее время сражения не произойдет, но из этого не следует, что нельзя пустить римлянам кровь прямо сейчас.
Ганнон навострил уши.
– Ты имеешь в виду патрулирование?
Армия Ганнибала каждый день потребляла огромное количество провизии, но зимой становилось все труднее и труднее добывать продовольствие. Отряды, которые отправлялись на подобные миссии, были вынуждены уходить все дальше от лагеря, из-за чего вероятность стычек с врагом увеличивалась.
