Мужчина встал с кровати, подошел к окну и раздвинул шторы.
– Ты меня удивляешь, дорогая, – сказал он, глядя в окно. – Страна Советов, вечно пустую казну которой мы с тобой пополняли золотом и бриллиантами, известно как отблагодарила нас за верность и усердие. Я едва унес ноги за кордон, спасаясь от ареста, позора и расстрельной статьи. Хорошо хоть тебя успел устроить до войны в немецкое посольство. Нам бы не выбраться из СССР двоим никогда…
– Твои «верность и усердие» мне известны, – горько усмехнулась женщина. – Ты внушил себе, что тебя предали, оговорили завистники, подставили. Но мы оба знаем, что тебя просто-напросто разоблачили. А клад скопцов отравляет твою душу. Погоня за ним превращает тебя из рассудительного человека в безумца, одержимого навязчивой идеей. Я вижу тебя насквозь, и то, что с тобой происходит, очень сильно меня тревожит!
Штерн резко обернулся и сжал кулаки:
– Ты удивляешь меня. Разве не ты всегда и во всем была мне верной помощницей?
– Я и сейчас готова помогать тебе всегда и во всем! – воскликнула Альбина, позабыв об осторожности. – Я выполняла все, что ты поручал мне. Даже с Васькой Носовым работала по твоему заданию. Это были самые черные дни в моей жизни!
– Тогда мы оба служили в ОГПУ, – уже мягче заговорил Штерн. – Мы были нужны государству и делали все для его благополучия и процветания.
– А потом ты заигрался, милый, – усмехнулась его супруга. – За каким-то чертом ты вывел Ваську из-под ареста, а родного брата надолго упрятал за решетку.
– Так было надо, – нахмурился Штерн, отворачиваясь к окну. – Он совал нос куда ни следовало и мешал мне. Согласно разработанному мною плану…
– О чем ты говоришь, Василий? – перебила, глядя ему в спину, Альбина. – Ты сделал Ваське надежные документы, позволил ему с ценностями благополучно уехать и беспрепятственно добраться до Москвы. И все для того, чтобы присвоить эти самые ценности! Иначе, почему его не арестовали или не прикончили втихую?
– Я к нему приставил человека, – проговорил Штерн тихо, будто оправдываясь. – Игра должна быть продолжена.
– Понятно, – вздохнула женщина и натянула на плечи одеяло. – Но продолжения не получилось: тебя разоблачили, обвинили в кражах, поэтому ты бежал из страны.
– Продолжение игры было отложено. По непредвиденным обстоятельствам, – уточнил Штерн с видом обвиняемого, дающего показания следователю. – Сейчас Носов на месте, под присмотром, и уже скоро я сведу с ним счеты, как только завладею капиталом скопцов.
– Но почему ты все еще в нем нуждаешься? – спросила Альбина. – У тебя есть фотография девушки со всеми ориентирами, указывающими на тайник, у тебя есть письмо покойного Сафронова, по которому легко найти клад. Так чего тебе не хватает?
– Мне не хватает Васьки Носова, – ответил муж тоном, не дающим повода для смеха или сомнений. – Я много лет посвятил поиску кладов и столкнулся с явлениями, которые необъяснимы. Тогда я поверил в мистику и в то, что любой тайник охраняет «некто» из потустороннего мира.
– Ты шутишь или говоришь всерьез? – встревожилась Альбина.
– Такими вещами не шутят.
Женщина вскочила с кровати и быстро оделась.
– Больше я никогда не отпущу тебя от себя, – заявила она категорично. – Наши разлуки начинают отрицательно влиять на твою психику. Ты заболел золотой лихорадкой, – Альбина поскорее сменила тему. – И еще: у нас остался один нерешенный вопрос.
– И какой же?
– Касающийся твоего брата.
– Степана?
– А у тебя еще есть брат?
Штерн промолчал, атакованный вопросами супруги.
– Судьба Степана мне неизвестна. Мне как-то не до него было.
– Конечно. Усадил с моей помощью его за решетку и забыл о нем.
– Тебя это смущает?
– Смущает, мучает – какая разница… Это ведь я написала на него донос, значит, приложила руку… Зачем ты с ним так?
– Он мне мешал, ясно?! – прорычал Штерн, начиная беситься. – Его любопытство могло свести на нет все мои потуги. В конце концов я лишь хотел убрать его на время и подальше, а когда клад был бы у меня, то и Степан возвратился бы домой. Ему влепили баснословный срок, но я сделал все, чтобы его отправили в лагерь на поселение и…
– Его нельзя было нейтрализовать каким-то другим, не таким жестоким способом?
– Можно, но я выбрал этот.
– Но почему?!
– На поиски клада скопцов могло быть затрачено много времени, – ответил Штерн, уводя глаза в сторону. – Я был уверен, что Степан не прекратит поиски убийцы отца. Он настырный и не оставил бы в покое Ваську Носова. Тогда у меня еще не имелось ни фотографии Анны Сафроновой, ни письма ее отца. Вся надежда найти клад возлагалась только на Ваську Носова, и я не мог пожертвовать им.
– А пожертвовать старшим братом ты смог…
– Мне ничего другого не оставалось. Я собирался вытащить его сразу, как только решу дело с кладом. Думал, немного посидит, пообломается, а потом амнистия и…
– Но тебе стало потом не до него, – вздохнула Альбина. – Ты занимался спасением своей жизни, и судьба брата выпала из твоих чертовых планов.
– Именно так, – согласился с ней муж, тоже вздыхая. – Я конечно же виноват перед ним, но что-либо исправить, увы, не в состоянии.
Штерн подошел, обнял супругу за талию и поцеловал в щеку.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказал он, прижимая Альбину к груди. – Я буду рад, если Степан выжил, а если нет… Все судьбы зависят от воли Божьей!..
* * *
– Ну, вот и наш офицерский клуб, господин Штерн, – объявил штандартенфюрер Отто фон Лансдорф, останавливая машину у входа в увеселительное заведение.
– Я же просил, чтобы в этом городе ко мне обращались как к Григорию Устюгову, – напомнил Штерн, поправляя шляпу.
Штандартенфюрер, глянув на него, тихо рассмеялся:
– Ясно, господин Устюгов.
Они вышли из автомобиля и направились к дверям клуба, из-за которых доносились музыка и пьяные крики.
В клубе царило оживление. За столиками шумели офицеры армии вермахта, в густом облаке табачного дыма их фигуры казались расплывчатыми. Сизые носы, скомканные лица, взъерошенные волосы… Посетители были пьяны. Угрюмые и озабоченные физиономии свидетельствовали о том, что темы бесед отнюдь не вызывали у них положительных эмоций.
Бармен за стойкой, увидев вошедших, сразу же с угодливой улыбкой позвал официантку.
– Эмма, к нам господа из гестапо, – и повел выразительно глазами в сторону Лансдорфа и Штерна.
Эмма поправила передник, прическу и поспешила к важным посетителям.
– Прошу, господа, – проворковала она, приветливо улыбаясь.
Гости прошли за ширму. Взгляд Штерна скользнул по фигуре официантки и на мгновение задержался на лице.
