прозвали Красной канавой. К концу сражения почти все командующие со стороны мятежников, включая Линкольна, Мартина Шварца и барона Ловелла, были мертвы. Ламберта Симнела схватили и отвезли в Тауэр. Там с ним обращались великодушно и позже оставили на королевской службе. В будущем он от работника кухни поднимется до сокольничего. Тем временем Генрих VII во второй раз за несколько лет с триумфом покинул поле боя и вместе с армией выехал в Линкольн, где отметил победу, поедая щук, каплунов, барашков и быков и казнив нескольких рядовых ирландцев и англичан, осмелившихся участвовать в мятеже. Новость о победе разнеслась по всей стране, особенно тепло ее встретили соратники Генриха в Лондоне, где до этого ходили слухи, будто король потерпел поражение и убит. Но все было ровным счетом наоборот. Генрих вверил свое правление Провидению, и Всевышний вновь защитил его право на корону. Оглядываясь назад, можно сказать, что битва при Стоук-Филд имела огромное значение. Это было последнее сражение, в котором Генриху или какому-либо другому английскому монарху пришлось сражаться за престол.
Этот военный конфликт стал последним, но опасность не миновала окончательно: как только Симнел был взят в плен, появился новый самозванец, который еще много лет будет досаждать королю из рода Тюдоров.
В конце 1491 года бретонский купец Прегент Мено отправился из Лиссабона в Ирландию торговать шелком. Он пристал к берегу в Корке, суровой местности на юго-востоке страны. Корк стоял на нескольких островах, окруженных болотом, лавки и дома лепились друг к другу как попало, запутанные улицы напоминали лабиринт. По ним ходили изгнанники и заговорщики, те, у кого были причины ненавидеть режим Генриха VII, воцарившегося по ту сторону моря, и кто постоянно ждал возможности так или иначе ему навредить.
Вместе с Мено продавать шелк приехал молодой человек из Северной Франции по имени Пьеррешон де Вербек. Пьеррешону, чье имя, искаженное на английский манер, превратилось в Перкин Уорбек, было около семнадцати лет. Он родился в Турне на границе Франции и Нидерландов около 1474 года. По словам Вергилия, юноша обладал «острым и изобретательным умом» и прекрасно говорил на английском и нескольких других языках [497]. Родители отдали его учиться торговому делу, и лет с десяти он переезжал из одного западноевропейского города в другой, из Антверпена в Лиссабон, где и познакомился с Мено. В конце концов он оказался в Ирландии и привлек внимание мэра Корка Джона Атватера, который был главной фигурой в кругу горожан, сочувствовавших йоркистам. Возможно, они заметили в Уорбеке сходство с другим известным юношей, может, просто разглядели в нем предприимчивого парня, которого можно использовать в своих целях, а может, и то и другое. Как бы то ни было, они доверились ему и уговорили присоединиться к заговору. Из Уорбека сделали такого же самозванца, как и из Ламберта Симнела. Только в этот раз выдали его не за Эдуарда, графа Уорика, а за младшего принца из Тауэра, Ричарда, герцога Йоркского.
Останься Ричард жив, в 1491 году ему, как и Уорбеку, было бы семнадцать — идеальный возраст для восшествия на престол. Факт его смерти представлялся чем-то самим собой разумеющимся: на первом же заседании созванный Генрихом VII парламент обвинил Ричарда III в том, что тот «пролил кровь детей, а также во многих других злодеяниях, гнусных преступлениях и мерзостях, совершенных против Господа и людей» [498]. Но поскольку тела принцев так и не нашли, а дело об убийстве не дошло до суда, желающие могли убедить себя в том, что Ричард сбежал из Тауэра [499]. Именно этой легковерностью и решили воспользоваться мятежники из Корка, выдавая Уорбека за пропавшего принца.
Как только он стал известен как «Ричард», Уорбека показали графу Десмонду, который горячо поддержал «принца». Затем о юноше растрезвонили по всей Западной Европе, чтобы о нем узнали те, кто желал досадить или навредить королю из рода Тюдоров.
Первым, кто решил воспользоваться самозванцем, стал двадцатиоднолетний король Франции Карл VIII. Первоначально он вынашивал грандиозный план жениться (что было не слишком законно) на четырехлетней Анне Бретонской, которая должна была унаследовать герцогство своего хворающего отца Франциска II. Став ее супругом, Карл собирался присоединить Бретань к Франции и навсегда покончить с ее независимостью от французской короны. За долгие годы изгнания Генрих VII довольно близко сошелся с герцогом Франциском и, естественно, был готов предложить бретонцам помощь. Карл же пошел по уже проторенному, привычному для международной дипломатии пути. С самого начала гражданской войны в Англии, разгоревшейся в 1450-е годы, иностранные правители поняли, насколько важно держать и укрывать на своей территории других претендентов на английскую корону. Совсем недавно Франциск II дал приют Генриху Тюдору, в то же время герцоги Бургундские поддерживали Эдуарда IV, а Маргариту Анжуйскую в 1460-е годы вместе с ее мятежным ланкастерским двором взял под крыло король Франции Людовик XI. Все самые вероятные претенденты на престол были убиты, но, если отбросить это неудобное обстоятельство, прежняя политика все еще имела смысл. Поэтому в марте 1492 года Перкин Уорбек оказался при французском дворе.
Генрих отнесся к пребыванию Уорбека во Франции как к открытому объявлению войны. Годом ранее парламент одобрил существенные налоговые сборы, которые предназначались для содержания войск, защищавших Бретань. Но теперь эти деньги пошли на более воинственные цели. Все лето английские корабли терроризировали нормандское побережье. В сентябре, хотя уже наступила осень и время для начала кампании было неблагоприятным, Генрих вместе с очень большой армией, численность которой, возможно, доходила до пятнадцати тысяч человек, отплыл с южного побережья в Кале. Несколько дней войска провели в лагере, а затем прошли около двадцати миль вниз вдоль моря, пока не добрались до ближайшего мало-мальски заметного французского города — до Булони. Четыре колонны английских войск спустились к городу и взяли его в осаду. По словам Вергилия, «в городе был гарнизон, упорно и решительно оборонявший его. Но, прежде чем дело дошло до ожесточенного боя, по лагерю пополз слух о том, что заключен мир» [500]. Так оно и было. Карл хотел присоединить Бретань, но в его намерения не входило раздувать конфликт, подобный Столетней войне, и он был рад заплатить Генриху за то, что тот разделял его стремления. В результате в ноябре 1492 года был подписан Этапльский мир, по которому Генрих был обязан прекратить наступление и отказаться далее преследовать свои интересы в Бретани, Карл же согласился компенсировать англичанам их военные расходы, а также выплачивать щедрую сумму в размере пятидесяти тысяч золотых крон в год в течение следующих пятнадцати лет. И, что самое главное, он согласился больше не оказывать поддержку претендентам на место Генриха. После трехмесячной кампании, которая обошлась без кровопролития (если не считать чрезмерно рьяного рыцаря по имени Джон Сэвидж, на которого под Булонью из засады
