Ознакомительная версия.
– Я ухожу молиться, – сказал Кадок, – а ты, если хочешь жить, поворачивай отсюда, ибо если ты пройдешь мимо этого креста, то, клянусь сладчайшей кровью нашего Спасителя, душа твоя будет гореть в огне. Ты пойдешь в муку вечную. Ты будешь проклят от начала веков до их скончания, от свода небесного до нижних глубин ада.
Он снова плюнул, повернулся и пошел прочь.
Артур полой плаща стер с Экскалибура капли дождя и убрал меч в ножны.
– Сдается мне, нам тут не рады, – весело проговорил он, затем подозвал Балина, старшего из своих конников.
– Бери верховых, – приказал Артур, – и езжайте за деревню. Смотрите, чтобы никто не ускользнул. Как только займете позицию, мы с Дерфелем начнем обыскивать дома. И учтите! – Он возвысил голос так, чтобы слышали все воины. – Эти люди будут оказывать сопротивление. Они начнут драться и браниться, но мы не хотим ссоры. Враг у нас тут один – Лигессак. Ничего не крадите и не портите без надобности имущество. Помните: вы – воины, они – нет. О6ходитесь с ними уважительно, на брань не отвечайте. – Артур говорил строго. Убедившись, что все его слышали, он улыбнулся и жестом велел Балину приступать.
Тридцать вооруженных всадников съехали с дороги и галопом устремились к деревне. Кадок, еще не дошедший до церкви, взглянул на них, но тревоги не выказал.
– Интересно, – сказал Артур, – как он меня узнал?
– Ты знаменит, господин. – Я по-прежнему называл его господином, и тогда, и позже, до самого конца.
– Известно, может быть, мое имя, но не лицо, и уж во всяком случае, не здесь. – Артур пожал плечами, выбрасывая загадку из головы. – Лигессак всегда был христианином?
– Сколько я его знаю. Но не скажу, что добрым.
Артур улыбнулся.
– С годами легче становится вести праведную жизнь. По крайней мере, мне так кажется.
Он смотрел, как всадники скачут мимо деревни, выбивая копытами брызги из мокрой травы, потом поднял копье и обернулся к моим людям.
– Помните! Ничего не красть!
Я еще подивился, что можно украсть в таком убогом селении, но Артур отлично знал: воины всегда найдут, что прикарманить.
– Мне не нужна стычка, – сказал он. – Мы найдем нужного человека и уедем.
Он дал Лламрей шенкелей, и вороная кобыла послушно устремилась вперед. Мы двинулись следом, стирая подошвами черту, которую провел Кадок рядом с причудливо вырезанным крестом. Молния не ударила в нас с небес.
Епископ как раз дошел до церкви и обернулся у входа. Он увидел нас и торопливо шагнул внутрь.
– Они знали о нашем приезде, – сказал Артур, – так что Лигессака мы не найдем. Боюсь, Дерфель, мы даром потратим время.
Хромая овца вышла на дорогу, и Артур придержал коня, давая ей пройти. Его передернуло от омерзения, и немудрено: в деревне было почти так же грязно, как у Нимуэ на Торе.
Кадок вышел из церкви, когда нас отделяло от нее шагов сто. Наши всадники заняли позицию позади деревни, но епископ на них даже не обернулся. Он поднес к губам огромный бараний рог, и гул эхом прокатился между холмов. Кадок перевел дыхание и протрубил снова.
И тут мы поняли, что нам предстоит бой.
О нашем приезде действительно знали и сумели подготовиться заранее. Наверное, защищать Кадока собрались все христиане Повиса и Силурии. Теперь они бежали с холмов, а другие торопились отрезать нам дорогу назад. У некоторых были копья или щиты, у большинства – только серпы и вилы, но держались все очень уверенно. Многие, видимо, служили в ополчении, и это придавало христианам смелости вдобавок к тому, что они верили в своего бога и насчитывали не меньше двухсот душ.
– Дурачье! – в сердцах выкрикнул Артур. Он ненавидел бессмысленное кровопролитие, которого теперь было не избежать. Конечно, он знал, что мы возьмем верх, ибо только фанатики могут поверить, будто бог дарует им победу над шестьюдесятью лучшими воинами Думнонии.
– Дурачье! – повторил Артур и взглянул на деревню: из домов тоже выбегали вооруженные люди. – Оставайся здесь, Дерфель. Постарайся сдержать их до моего возвращения.
Он пришпорил лошадь и в одиночку поскакал вокруг деревни к своим конникам.
– В кольцо, – тихо приказал я.
Нас было всего тридцать, и наше двойное кольцо, наверное, казалось совсем маленьким орде христиан, бегущих с холмов и от деревни, чтобы нас уничтожить. Кольцо щитов никогда не было популярным боевым построением, поскольку выставленные наружу копья расходятся в стороны тем дальше, чем меньше само кольцо. Однако мои люди были хорошо вымуштрованы. Те, что в первом ряду, встали на колени, соединили щиты и уперли древки копий в землю за спиной. Мы во втором ряду поставили свои щиты поверх щитов первого ряда, так что теперь перед нападающими была сплошная стена обтянутого кожей дерева. Каждый из нас стоял над коленопреклоненным товарищем, держа копье над его головой. Нашим делом было защищать передовых, от них требовалось стоять насмерть. Работа кровавая и нелегкая, но пока передовые крепко держат щиты и упираются копьями, а задние их защищают, кольцо почти невозможно прорвать. Я напомнил бойцам в первом ряду, что они – лишь заслон и расправу с врагом должны предоставить задним.
– С нами Бел! – крикнул я.
– И Артур! – подхватил Исса.
Сегодня расправляться с врагом предстояло именно Артуру. Мы были приманкой, он – мясником, и люди Кадока заглотили приманку, как голодный лосось – муху. Сам Кадок возглавил атаку со стороны деревни. Он сжимал ржавый меч и большой круглый щит с черным крестом, под которым угадывался плохо закрашенный силурийский лис; очевидно, прежде епископ служил копейщиком у Гундлеуса.
Христианский отряд надвигался не стеной из щитов. Такое построение могло бы принести им победу, но они действовали по старинке, способом, от которого нас отучили римляне. Когда те только появились в Британии, племена бросались на них ревущей, опьяненной медом толпой. Такая атака устрашает, но дисциплинированное войско легко может ее отбить, а мои бойцы были вымуштрованы не хуже римских.
Страшно было даже мне, ибо трудно не испугаться разъяренной толпы. Недисциплинированное войско такая атака и впрямь может обратить в паническое бегство, и я видел ее впервые. Фанатики бежали, как будто состязаясь, кто первый напорется на наши копья. Они вопили и выкрикивали проклятия, словно каждый из них вознамерился стать героем или мучеником. Женщины размахивали деревянными дубинками и разделочными ножами; я различал в ревущей толпе даже детей.
– Бел! – выкрикнул я, когда первый из нападавших попытался перепрыгнуть через бойца, закрывавшего меня щитом. Я насадил фанатика на копье, как зайца на вертел, и отбросил вместе с копьем под ноги другим нападающим. Следующего сразил Хьюэлбейн. Мои товарищи с грозным пением рубили, разили и кололи. Мы были так сноровисты, так молниеносны, так хорошо обучены. В кольцо щитов было вложено немало часов скучной муштры, и хотя никто из нас долгие годы не участвовал в настоящем бою, навык не притупился и реакция оставалась такой же быстрой. Это и спасло нас в тот день. Вопящие фанатики напирали и пытались достать нас копьями, но передовой заслон стоял крепко, а груда мертвых тел перед нами росла так быстро, что вскоре превратилась в преграду для атакующих. Первые минуту-две, пока трупов еще не было и враги могли подобраться близко, нам пришлось попотеть, но по мере того, как гора росла, подбираться к нам становилась все сложнее. На это решались лишь самые отчаянные смельчаки, которых мы, пятнадцать человек, стоящих во внутреннем круге, легко уничтожали поодиночке. Мы разили быстро, подбадривали друг друга и убивали без жалости.
Ознакомительная версия.
