подчинился приказу и явился. Правда, прихватив два десятка воинов и таким образом дав своему сюзерену понять, что не слишком ему доверяет. Генриху пришлось проглотить это оскорбление. Он встретил Леопольда, сидя перед шатром на двух положенных одно на другое седлах, с кубком вина в одной руке и с полуобглоданной ножкой ягненка — в другой. (Герцог очень любит поесть, сейчас он голоден, так вот пускай и поглотает слюни! Угощать его здесь никто не станет.)
— Долго вы, однако же, едете, любезный Леопольд! — воскликнул император. Между тем его вассал, спешившись, кинул поводья воину и подошел к Генриху, ища глазами, куда бы сесть, но обнаруживая, что сесть ему явно не на что. (Это — в добавление к вину и ягнячьей ножке!)
— Я так и думал, что вы еще не отобедали, и не хотел вам мешать, ваше величество, — ответил герцог, отвешивая поклон. — Впрочем, кажется, ваш обед был не очень обильным, и вы успели с ним почти покончить. Мне же, боюсь, сегодня придется провести за столом весь вечер. Видели бы вы, мой император, чего только не навезли здешние жители в замок епископа! Точно это не горожане, а жители богатой деревни, где на каждую гуфу по десяток моргенов надела. Поросятки розовые, как щечки наших крестьянок, гуси размером с бочонок! А вина-то, вина! У-у-ух! Я и у себя в Дюренштейне давненько так не пировал, как попирую нынче.
Генрих подивился — отчего до сих пор считал Леопольда полным дурнем? Он вовсе даже не дурак — вон как поддевает, мстит за дурной прием. Ну, пускай болтает! Окончательно с ним ссориться нельзя. Сейчас — никак нельзя...
— Рад, что жители Вормса так любят своего епископа, — подавив раздражение, проговорил император. — Но, кстати, о Дюренштейне: вы ведь собираетесь отсюда двинуться именно туда?
— Я собираюсь в Австрию, — ответил Леопольд. — А в какой из замков, решу по дороге.
Теперь Генрих не стал сдерживаться и гневно нахмурился:
— Но мне нужно знать, куда вы увезете короля Ричарда! Вы ведь понимаете, что, независимо от решения сейма, он пока еще в плену?
Леопольд вздохнул:
— Понимаю, что могу быть вот-вот отлучен от церкви за свой поступок, и меня это вовсе не радует. Одно утешение — меня отлучат вместе с вашим величеством!
«Ах ты свинья! — в бешенстве подумал Генрих. — Вот ты как заговорил! Понял, что сейчас все не в мою пользу, и начал наглеть. Тупоголовый пьяница! Жирный обжора! Не рано ли стал огрызаться на своего императора?»
Однако вслух Генрих произнес спокойно:
— А меня утешает, что я буду отлучен лишь из-за вас. Не я же, в самом деле, захватил короля в плен — я только увез у вас пленника, на которого вы не имели прав. Ну а если вам так страшно церковное отлучение, то верните Ричарда мне и пошлите в Рим гонца — сообщить, что лишь подчинились моему приказу.
Генрих отлично знал, что этого требования Леопольд не исполнит. Императору было интересно, как тот станет выкручиваться. Но дерзость ответа заставила его вздрогнуть.
— Я уже сказал, — голос Леопольда был очень тверд, — мне вовсе не хочется участвовать в темных делах, что затевают ваши друзья-тамплиеры, ваше величество. И я намерен подчиниться указу его святейшества Папы Целестина Третьего и освободить короля Ричарда. Правда, не за просто так. У меня все же есть право... Ну если не право, так повод требовать с него выкупа. Вот пускай его друзья и королева-мать покрутятся и соберут мне этот выкуп, а тогда я отпущу их героя на все четыре стороны. И точно знаю, какую сторону выберет — он тотчас помчится в Англию.
— Ну, право на выкуп имею я, а не вы! — уже почти не сдерживая ярости, воскликнул Генрих. — Я пока что ваш император — надеюсь, вы не забыли?! А потому хотел бы сейчас решить с вами, какую сумму и к какому сроку мы потребуем предоставить. Мне тоже кажется, что это хороший выход — взять деньги и избавиться от такой обузы, как сумасшедший король. Только учтите: я возьму две трети, а треть будет вашей.
— Вот как? — с легкой усмешкой переспросил Леопольд.
— Именно так должен поступать верный вассал! — отрезал император. И, проглотив слишком большой кусок бараньей ноги, закашлялся. — Я готов удовольствоваться ста тысячами серебряных марок. Значит, вам предстоит потребовать у друзей короля сто пятьдесят тысяч.
— Хм! — герцог был слегка ошеломлен названной суммой. — Боюсь, таких денег англичанам не собрать.
— Соберут, если захотят помочь великому полководцу, которого сегодня народ чуть не на руках выносил из зала ратуши. Пускай вон у жителей славного Вормса попросят взаймы, коли уж те так любят Ричарда Львиное Сердце! И срок назначьте не близкий: до весны, скажем. Тогда будет время собирать, занимать, продавать всякие побрякушки, которые наверняка имеются у королевы Элеоноры. А до того, как выкуп будет собран, пленник должен оставаться либо у меня, либо, раз вы так хотите, — у вас. И я настаиваю, чтобы вы увезли его назад, в Дюренштейн. Так надежнее!
Герцог Австрийский вновь почтительно поклонился. Однако затем, не дожидаясь позволения, направился к своему отряду, который ожидал Леопольда, так и не спешившись, будто воины опасались какого-то подвоха.
— Я передам королю и его друзьям ваши условия, — воскликнул герцог, уже сидя в седле. — Доброй ночи и счастливого отъезда, мой император.
Глава 2
Сколько весит душа?
— Он аж подавился своей бараниной, так разозлился! «Я, — говорит, — твой император! А ты, — говорит, — об том забыл и меня не слушаешься!» И от бешенства едва не плачет... Вот вам крест — у него даже слезы в глазах блестели. И рука так дрожала, что вино чуть из кубка не пролилось. А я
