— Чем ухитрился Юрась прогневать султана? Вроде бы он верой и правдой служил ему…
— Мне об этом не докладывали… — с иронией произнёс Ненко. — Как-то из Каменца прибыл чауш с приказом — и мы тот приказ выполнили… Мне поручено доставить гетмана и его сокровищницу в Стамбул и там передать непосредственно великому визирю.
— Кто же стал гетманом в Немирове?
— Кара-Мустафа жаден, как шайтан, — понизил голос Ненко. — Мало ему показалось, что получит сундуки Юрия Хмельницкого… Так он продал Правобережную Украину за увесистый, должно быть, мешок золотых молдавскому властителю, а тот уже рассылает во все концы своих полковников…
— Вот как! Теперь он будет выжимать из народа то, что не успел проклятущий Юрась…
— И правда проклятущий! — отозвался Ненко. — Никто в Немирове не пожалел гетмана, когда мы на аркане тащили его через город… Слышалось одно: «Туда ему и дорога!»
— Значит, приказ великого визиря, — произнёс в задумчивости Арсен, припоминая встречу с ним в Каменце. — Клюнула рыбка на приманку…
— Клюнула… — согласился Ненко. — И теперь, когда я узнал, что в Крыму Златки нет, сразу подумал, не приложил ли руки Юрась к её исчезновению.
— Ты его допрашивал? — Арсена даже передёрнуло от слов Ненко.
— Пока нет… Ведь до сих пор мне в голову не приходила мысль о его причастности.
— Надо сейчас же как следует допросить Юрася…
— Ну, не торопись! Время есть. Пошли в шатёр, ты ещё не виделся с воеводой Младеном… с отцом…
В шатре было темно. С противоположной от входа стороны послышался голос Младена:
— Это ты, Ненко?
— Я… Но не один.
— С кем же, Сафар-бей? — Младен тревожно вскрикнул и поспешно встал с постели. Наверно, он сейчас досадовал, что при посторонних у него вырвалось имя Ненко.
Чорбаджия не ответил и хлопнул в ладони — молоденький янычар внёс в серебряном подсвечнике сальную свечу, поставил на невысоком походном столике и бесшумно исчез.
Младен шагнул вперёд, напряжённо вглядываясь в тёмные фигуры. И чем дольше он всматривался в них, тем больше на лице его проступало удивление, которое, наконец, сменила радость.
— Арсен! — он бросился, раскинув руки, к казаку. — Друг мой! Сынок!..
Старый воевода обнял Арсена, прослезился. Никак не мог насмотреться. И только после того, как первый порыв радости прошёл, обернулся к другим.
— И Стёха здесь? И Роман! — Он по-отечески крепко расцеловал их. — Дорогие мои! Откуда вы? Как попали сюда?
Ненко на время вышел из шатра, и вскоре по его приказу был принесён ужин. Запивая еду холодной ключевой водой, Арсен коротко рассказал о поисках Златки, о поездке в Крым и Буджак, об освобождении Стёхи и бегстве.
У Младена все ниже и ниже опускались плечи. Услышав, что Златки ни в Крыму, ни в Буджаке нет, воевода подавленно вздохнул.
— В Немирове мы тоже все перевернули — напрасно. И ни от кого ни единого слова о её судьбе…
— Есть один человек, который должен сказать, где Златка, — прозвучал голос Арсена.
— Кто он? — ожил Младен.
— Гетман!
— Юрась Хмельницкий?..
— Да!
Младен недоверчиво взглянул на Ненко, будто спрашивал у него подтверждения. Тот утвердительно кивнул.
— И я думаю, что ему известно, куда исчезла Златка. Мы сейчас заставим его сказать правду!
Ненко снова хлопнул в ладони. Полог приоткрылся, появился часовой.
— Приведи сюда гяура-гетмана!
Юрия Хмельницкого ввели на аркане. Видно было, его только что разбудили. Он растерянно тёр веки, не понимая, куда и зачем его привели. Невысокий, понурый, напуганный, он совсем не был похож на того надменного правителя, который нагонял страх на половину Украины. Стоял со связанными за спиной руками, с арканом, зловеще болтавшимся на шее, и покорно ждал, когда к нему обратятся.
Когда караульный вышел, Ненко подал Хмельницкому стульчик, сказал:
— Садись, гетман, да слушай внимательно!
Тот сел и поднял тусклый взгляд.
— Я слушаю, ага.
Ненко приблизился вплотную и схватил его за плечо.
— Куда делась моя сестра?
Юрась вздрогнул.
— Я н-не знаю, — ответил с запинкой. — Её выкрали ордынцы…
— Не спеши отрекаться! Подумай хорошенько…
— У меня было достаточно для этого времени.
— И все же, гетман, тебе придётся припомнить то, что ты так упрямо стараешься забыть или скрыть, — сказал, выступая вперёд, Звенигора. — Ты меня узнаешь?
Юрий Хмельницкий оторопело посмотрел на казака.
— Запорожец? Ты?!
— Да, это я… И я рад, что бог пока не лишил тебя памяти. Значит, должен хорошо помнить, куда упёк Златку!
— Далась она вам… Не знаю я!
— Вспомнишь, выродок! — воскликнул Арсен.
Он был страшен. Хрипло дыша, с горящим взором медленно подошёл к бывшему гетману, схватил его за шею обеими руками и встряхнул так, что у того чуть было голова не оторвалась.
— Все скажешь!.. Не заговоришь — тут тебе и конец! — Пальцы казака впились в грязную шею Юрася. — Выкладывай как на духу, изверг!
Юрась смертельно побледнел, захрипел. Глаза вылезли из орбит. С губ слетели шипящие прерывистые слова:
— П-пусти… Все с-скаж-жу…
Арсен ослабил пальцы. Юрась судорожно глотнул воздух, мотнул головой. Губы его стали серыми и бормотали что-то нечленораздельное.
— Ну, давай, давай! — снова тряхнул его Арсен. — И не вздумай врать! Не то…
Все затаили дыхание. Взгляды устремились на гетмана. Что он сейчас поведает?
— Та дивчина… меня оскорбила… — выдавил из себя Юрась, сжимаясь от страха. — Я не мог стерпеть такого…
— Так что ты сделал? — подбодрил его тумаком в бок Арсен.
— Я… Я приказал…
Голос бывшего гетмана сорвался и замер.
— Что? Выкладывай, наконец!..
— Приказал… отвезти её в Каменец и… — Юрась вновь умолк.
— Да говори ж, окаянный! — не стерпел Роман, сорвался с места, подскочил к Юрасю и занёс над его головой ятаган. — Не тяни жилы! Отсеку башку!..
— …и продать, — чуть слышно прохрипел тот.
— Продать! — в один голос воскликнули Младен и Ненко.
— Продать! — взревел Арсен. — Убью, негодяй!
Но Роман схватил руку друга.
— Постой, Арсен!.. Приди в себя… Если он скажет, кому и куда продали Златку, мы, черт с ним, оставим его в живых! — И повернулся к Юрасю: — Ты слышишь, гадюка? Говори!
Юрась позеленел. Его била лихорадка. Правду сказать он не хотел, так как больше всего на свете боялся великого визиря, к которому, как он думал, его приведут через несколько недель. Ведь признаться, что Златку он отправил в подарок великому визирю, — означало или умереть на месте от сабель этих сорвиголов, которые неизвестно откуда взялись, на его беду, или погибнуть в жутких муках у костоломов великого визиря.
