Никифор Любич удовлетворенно улыбнулся.
Так будет лучше. И живи спокойно, Медведев, ибо я благодарен тебе за то, что ты пришел ко мне в самую трудную минуту!
Замок Горваль.В большом пиршественном зале, великолепно убранном и ярко освещенном, садились за праздничный стол сорок гостей князя Федора Вельского. Среди них — Олелькович и Ольшанский. Теперь им не надо ни от кого прятаться, они смело и свободно собираются вместе — король публично поблагодарил всех троих за верную службу. По этому поводу князь Федор устроил большой прием в замке и пригласил всех окрестных дворян, богатых и бедных.
Веселый шум и оживление царят в зале, а князь Федор кажется счастливым и не сводит глаз с Марьи, которая сидит за столом рядом с ним.
Произнесен первый тост — за короля и отчизну! Вот уже все углубились в изучение способностей поваров нового хозяина замка.
Князь Иван Ольшанский, осушив бокал, принялся было за еду, но вдруг краем глаза заметил, что сидящий по обыкновению рядом старец Иона застыл в странной неподвижности. Князь повернулся к нему.
Старец обвел сидящих за столом удивленным взглядом, потом потряс головой, как человек, которому что-то померещилось, и взялся за ложку, но тут же снова положил ее обратно и внимательно осмотрел присутствующих.
И вдруг князь увидел, как в изумленных, широко раскрытых глазах старца появился ужас.
— Что с тобой, Иона? — ласково шепнул он, тронув старика за локоть.
Иона, тихо вскрикнув, отшатнулся и прикрыл глаза рукою. Князь Иван изумился и растерялся. По счастью, все были заняты едой и никто не смотрел в эту сторону. Иона тихонько встал от стола и быстро вышел из зала. Встревоженный князь последовал за ним.
Старец Иона стоял посреди пустого квадратного дворика замка, пошатываясь и озираясь. Потом он протянул дрожащую ладонь, как слепой, который ищет опору. Князь бросился к старику и протянул ему большую сильную руку. Иона как будто очнулся.
— Что случилось? — тревожно допытывался князь. У него мелькнула мысль, что старик умирает.
Иона виновато, неловко улыбнулся и, отирая со щеки слезы, проговорил, крепко сжав руку князя:
— Вот странно-то как... Все сидят за столом... А я смотрю и явственно вижу: многие — БЕЗ ГОЛОВ. И крови кругом... целые озера...
Иван почувствовал, как мороз пробежал по всему телу и спрятался где-то у сердца.
— Успокойся, Иона... — Он ласково погладил руку старика. — Пройдемся по двору... Тебе станет лучше...
— По двору? — удивился Иона. — А где же тут двор?
— Иона! — воскликнул Ольшанский — Да посмотри же вокруг! Разве ты не видишь — вот замок, вот ворота, мост, вон луна в небе!
— Луна?.. Да, луна светит... И тебя я вижу хорошо... А замка — нет... и ворот — тоже... И моста... А вокруг только груды земли, голый берег... И ветер разносит мусор...
— Господи, помилуй! — прошептал Ольшанский и потряс Иону за плечо. — Да очнись же, очнись!
— А я при памяти, — обиделся старик — я все вокруг вижу...
Он оглянулся и, когда его взор остановился на Ольшанском, вскрикнул и отшатнулся.
— Боже! Что это?!! И ты? — С тихой тоской Иона тронул Ивана за руку и сокрушенно покачал головой. — Ах, князь, князь... Зачем ты откажешься?..
— От чего откажусь, Иона?! — закричал Ольшанский, схватив старика за плечи. Иона вдруг обмяк и безжизненно повис на его руках.
Князь бережно, как ребенка, отнес старца Иону в комнату, где у старой иконы горела маленькая лампадка.
Иона открыл глаза и тихо спросил:
— Что со мной было, князь?
— Ничего, Иона, ничего... В зале душно, и у тебя, верно, закружилась голова...
— Я что-нибудь говорил? — испуганно спросил старик.
— Н-н-нет... — чуть помолчав, ответил Иван. — Нет, ты ничего не говорил.
— Это хорошо... — облегченно вздохнул Иона. — Я так не хотел тебя огорчать... Устал... Посплю немного...
Ольшанский еще долго сидел у постели старика, прислушиваясь к его дыханию, но Иона спал спокойно, и ничего не говорило о том, что он болен.
Скрипнула дверь, и Федор, заглянув в комнату, шепотом спросил:
— Что случилось? Старику худо?
— Нет, нет, — успокоил его Ольшанский и на цыпочках вышел за Федором из комнаты.
— Куда ты исчез? Мы тебя по всему замку ищем! Ну-ка пошли!
Слегка захмелевший Федор повел Ивана в бронный зал, где их ждал Олелькович.
— Братья! — сказал Федор. — Я пригласил вас, чтобы спокойно поговорить о наших делах, покуда гости будут веселиться. У меня есть одна очень интересная мысль. Я вижу блестящие возможности для каждого из нас! И прекрасное будущее! Но прежде чем мы все это обсудим, я предлагаю выпить за человека, который недавно спас наши жизни и приоткрыл нам путь к тому будущему, о котором я сейчас расскажу...
Князь Федор поднял чашу.
— Сказал бы хоть, как его зовут, — недовольно буркнул Олелькович.
— Зачем тебе, Михайлушка?!
— Федор прав, — кивнул Ольшанский. — Не это важно. Главное — чтоб человек был хороший, и я выпью!
— Так я разве что говорю?! — обиделся Олелькович. — Я всегда готов выпить!
Трое князей залпом осушили кубки за здоровье человека, имя которого произнес про себя один лишь Федор.
Рубеж Великого Московского княжества на Угре, дом Филиппа Бартенева.Василий Медведев лихо и весело плясал, обнимая Анницу обеими руками, и не было ему никакого дела до всех людей, которые вспоминали о нем в эту минуту в разных концах земли. Сейчас его заботило только одно: не сбиться с такта и не наступить на маленький сафьяновый сапожок Анницы.
Подходил к концу первый день свадьбы Филиппа и Настеньки.
Дом Бартеневых едва вместил всех приглашенных.
Здесь были Картымазов со всей семьей, Медведев и его люди, причем Алеша, как и обещал когда-то Филипп, был первым дружкой. Здесь были Леваш с Ядвигой, которая уже успела забыть, что нынешняя невеста не так давно была пленницей ее бывшего мужа, здесь были западные соседи Филиппа — старые друзья его отца, были все трое священников — из Бартеневки, Картымазовки и Медведевки, и, наконец, здесь был князь Андрей, за которым Филипп посылал специально гонца.
Оркестр — с миру по нитке — дудел в дудки и бил в бубны, а все пускались в пляс, кто умел, потом девушки пели жалобные свадебные песни, потом все кричали «Горько!», и маленькая Настенька тонула в могучих объятиях Филиппа, потом опять все радовались, хлопали в ладоши, пили старый мед и плясали снова...
Все окна и двери в доме были распахнуты настежь, чтобы гости могли разгуляться вволю. Когда кончился очередной танец, Василий, проходя мимо окна, увидел вдруг серебряную луну, синий с белым лес и медовые пятна полян. Он остановился и, крепче сжав руку Анницы, заглянул ей в глаза. Анница улыбнулась, зажмурилась и чуть заметно кивнула. Улучив момент, Василий ловким прыжком нырнул за окно и протянул Аннице руки. Через минуту, крадучись, чтобы их не заметил простой люд, пирующий во дворе, они пробрались к конюшням, и вот уже серый Малыш и черная лошадка тихо идут бок о бок по тропинке, ведущей к берегу Угры.
