Но и в отчете Нессельроде за 1839 год ни слова не сказано о Виткевиче. А в архиве III Отделения, дошедшем до нас, нет дела о самоубийстве Виткевича, хотя оно не могло не подвергнуться специальному расследованию. Несомненно, дело это, как сверхсекретное, было уничтожено. Официальную версию гибели Виткевича изложил Сенявин в письме Дюгамелю:
«Что касается Виткевича, то он лишил себя жизни вовсе не потому, что его имя появилось в газетах, а из мизантропии, из полонизма и вследствие давно принятого им решения. Виткевич очень хорошо исполнил данные ему поручения, и он нисколько не виноват в том, что эти приказания были нелепы».
Государственный исторический архив Ленинградской области автору этой книги сообщил, что в архивных фондах петербургского обер-полицмейстера, канцелярии петербургского губернатора, Волковского кладбища сведений об Иване Викторовиче Виткевиче не имеется…
Могилы Виткевича на кладбище нет…
Иван Головин, эмигрировавший из России, в книге «Za Russie saus Nicolas I», изданной в Париже в 1845 году, писал: «Труп Виткевича исчез, как труп простого матроса…»
В Англии сразу же стало известно о гибели Виткевича, в чем нет ничего удивительного…
Широко распространенный журнал «Quorterly Review» в томе 64 (за август — октябрь 1839 года) в сноске к статье «Россия, Персия и Кабул» отметил: «Мы осведомлены, что вскоре после возвращения в С.-Петербург капитан Виткевич исчез, и о нем более никогда не было слышно».
А другой популярный журнал «Edinburg Review», разбирая книги об Афганистане и Персии, писал: «Несчастный Виткевич был отозван в С.-Петербург, где он умер — было сказано, от собственной руки — немедленно после свидания с гр. Нессельроде».
Майор Роулинсон в книге «England and Russia in the Easf» поддержал версию о решающей роли Нессельроде в трагическом конце Виткевича. «Министр (Нессельроде) отказался видать его. Вместо лестного приветствия, несчастный посланец был встречен сокрушительной вестью, что Нессельроде „не знает капитана Виткевича, — помимо авантюриста этого имени, который, как сообщили, был вовлечен в неразрешенные интриги в Кабуле и Кандагаре“. Виткевич немедленно уразумел страшное предзнаменование этой вести. Он знал характер своего правительства. Он был осведомлен о недавних упреках Великобритании. И он точно знал, что его принесут в жертву. Он вернулся в свою гостиницу, набросал несколько горьких строк упреков, сжег свои бумаги и застрелился».
Кей в «History of the war in the Afganistan» также утверждал, что Виткевич был принесен в жертву Нессельроде…
Дальше всех пошел Массон. В описании своих путешествий и пребывания в Афганистане и Пенджабе он повторил то, что говорил Бернсу в роковые месяцы 1838 года: Викович — самозванец, и привезенные им письма — поддельны.
Пальмерстону было выгодно изображать Виткевича авантюристом, которого дезавуировало само же русское правительство. Такая версия всецело оправдывала грубые и дерзкие действия Англии и в то же время, считали в Лондоне, облегчала Николаю и Нессельроде отступление под натиском Форин-оффис. Поэтому-то Бернс писал из Кабула в конце 1839 года: «Я имею из Лондона письма, разъясняющие смерть Виковича, — их пишет Нессельроде лорду Пальмерстону. Они вызвали раздражение, поскольку русское правительство обвинило Симонича, а не Виковича».
В Англии не только сочиняли легенды о Виткевиче, но и злорадствовали.
«Edinburg Review» заявило: «И теперь, и в ближайшем будущем у России нет и не будет желания вступить в столкновения с британской мощью в Центральной Азии».
«Quarterly Review» иронизировало над утверждением, что Симонич и Виткевич превысили свои полномочия и нарушили инструкции Петербурга: «Если мы признаем добросовестность императора и его кабинета, мы должны отрицать их власть и даже влияние; если же мы признаем их власть, мы должны сомневаться в их добросовестности. Но какой бы вывод мы ни приняли, одно следствие неизбежно: из заверений русского правительства мы не можем извлечь никакой гарантии для будущего…»
Пальмерстон хотел из политического поражения Николая в Афганистане и Персии извлечь наибольшие плоды, надолго, если не навсегда, устранить Россию из Центральной Азии и Среднего Востока.
Подполковник сэр Александр Бернс писал о Виткевиче в книге «Кабул. Личный рассказ о путешествии и пребывании в этом городе в 1836, 1837 и 1838 годах»: «Образованный и приятный в обращении, он свободно объяснялся по-французски, по-турецки и по-персидски и обыкновенно носил казачий мундир, что было совершенной новостью в Кабуле».
Книгу свою Бернс писал в Кабуле.
В августе 1839 года англичане вошли в Кабул.
Дост Мухаммед, не в силах сопротивляться британскому нашествию, отступил с небольшим отрядом в горы на севере Афганистана.
Королем Афганистана был провозглашен Шуджа уль-Мулк. Важнейшие города были заняты английскими гарнизонами. Макнотен заставил Шуджу подписать договор, в силу которого при короле должен был состоять британский представитель как советник по государственным делам и, в первую очередь, по вопросам внешних сношений Афганистана с другими государствами.
Таким представителем был назначен Макнотен, а при нем состоял Бернс — без определенных полномочий, без власти и ответственности. Этим Александр Бернс был очень недоволен и считал, что к нему проявлена черная неблагодарность Оклендом, который расточал ему столько нежных слов еще в Лондоне «на кушетке в Бавуде», а затем в Симле. Бернсу предлагали пост резидента в Кандагаре, но он отклонил его, так как и здесь он находился бы на второстепенном положении…
Между тем, в Афганистане зрело всенародное возмущение захватчиками, и их ставленник Шуджа был ненавидим настолько, что его постоянно охраняли английские воинские части.
«Каждому было ясно, что страной правит ненавистный король при помощи иностранных войск, а народ полон страстного желания дать выход своему возмущению».
Дост Мухаммед собирал силы на севере страны и в конце 1840 года нанес англичанам поражение в ущелье Парван Дора.
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Победивший англичан Дост Мухаммед покинул свои войска, отправился в Кабул и сдался Макнотену. Он не верил в возможность одолеть регулярную британскую армию и боялся измены в своих рядах. Ведь Макнотен и Бернс не жалели денег на подкуп вождей и влиятельных лиц в разных частях страны.
Англичане ликовали… Дост Мухаммед был отправлен в Индию. Казалось, Афганистан прочно находится в их руках. Они горько заблуждались!
Недовольство и гнев народа нарастали. В сентябре 1841 года предводители племен начали готовиться к открытому восстанию. В Кабуле также шла тайная подготовка к вооруженной борьбе против англичан и их шаха.
