не знаю.
– Значит, пойдём за ними, – ответил Саф, который, казалось, даже не удивился этой новости.
Они вышли к берегу, где их дожидался сонный Пакер. При виде Сафа на лице его появился испуг.
– Ты ж того… поме́рши… – выдавил он, с головы до ног ощупывая суетливым взглядом тело Сафа.
– Джехути сказал, что мне пока нет места в Дуате, – спокойно сказал Саф. – И отправил обратно.
– Джехути? – недоверчиво сказал Пакер. – Ты разговаривал с самим Джехути?
Саф отрицательно качнул головой.
– Нет. Только слушал.
– И что он тебе сказал?
– Он сказал, что надлежит мне вернуться к детям и по-старому работать мотыгой в своих полях…
Саф покосился на Шере и замолчал. Поднялся сильный ветер, и красные волны Хапи перехлёстывали борт папирусной лодки, в которой сидели трое. Саф зачерпнул со дна пригоршню воды и с наслаждением выпил её.
– Хатхор пьяна все эти красные дни, – сказал он. – Последние дни перед началом трудов на земле.
– В этом годе как-то быстро они покраснели, – сказал Пакер, с трудом направляя к своей пристани лодку, которую течение и ветер сносили на север.
– Быстро? – спросил Саф и вопросительно посмотрел на сына.
Шере кивнул.
– Когда Ра выплыл из Дуата в ладье Атет, воды Хапи ещё были зелёными. А когда он пересаживался в ладью Сектет, уже стали красными.
Саф удивлённо поднял брови. Пакер выпрыгнул на мелководье из лодки и руками дотолкал её до берега.
Поднимаясь по каменистой тропе к городу, Саф обернулся к Шере:
– Там, между мирами, мне сказали, что я расстанусь с тобой, когда Хапи перекрасится за полдня. Мой Ка сказал мне, что ты вырастешь, женишься и только тогда уйдёшь из моего дома. Ведь ты же сакет, мой дом достанется Хеси, а ты когда-нибудь пойдёшь искать себе новый…
Шере тронул Сафа за руку.
– Итеф, послушай. Я решил, что уеду учиться в Унут…
Лицо Сафа просияло.
– И… там Хамерут, – Шере поднял глаза на Сафа и при слабом свете луны увидел страх на его лице. – Он отведёт меня в школу писцов… А потом я буду учиться дальше. Они хотят, чтобы я…
– Помолчи, сын, – Саф положил ладонь ему на макушку. – Что будет, то и будет.
Две фигуры в лунном свете двигалисьпо тесным улочкам между домов. Маленькая шла чуть спереди, словно указывая путь большой.
Сноски:
1 – Сехедж (др.-егип. Sḥḏ) – одна из высших ступеней медика в Древнем Египте.
Эпилог
Сегодня с самого утра Иринефер было чем заняться. К этому дню готовились несколько недель, загодя переделав все дела, чтобы целую неделю можно было посвятить приятным хлопотам по случаю приезда сына. Ещё неделю назад Хат-Шепест забрала у них ткани, заказанные на месяц вперёд. Она знала о предстоящей радости Иринефер и, уходя, оставила ей небольшую статуэтку.
– Это для твоего сына, – шепнула она. – Эту шабти специально для него сделал главный сехедж двора моего сына. Она будет хранить его здоровье и позаботится о продвижении по службе.
Шесть лет прошло с того дня, как Шере и Саф появились на пороге их нового дома в Хебену, устроив своим появлением такой переполох, что Иринефер до сих пор качала головой, вспоминая те события. Саф получил от сепата новый надел земли. Хеси погостил у них несколько дней и ушёл обратно в Мер-Нефер к своей харт, на которой вскоре женился и стал главой дома её первого мужа. А Шере на другой же день после завтрака обнял всех домашних и отправился в Унут. Саф хотел было проводить его, но Шере одним взглядом остановил его. Иринефер всё ещё помнила этот взгляд – то был властный и уверенный взгляд не мальчика, но не по годам взрослого мужчины, принявшего решение.
Поэтому Саф и Иринефер только смотрели ему, уходящему, вслед, тайком друг от друга вытирая слёзы, а Кафи не сдерживала себя и навзрыд рыдала, расставаясь с братом.
Через два года Кафи вышла замуж за сына земледельца, обрабатывавшего соседнее поле и ушла в их дом. Однако свой прядильный станок она оставила у Иринефер и теперь каждое утро приходила сюда, чтобы намотать свои обычные два клубка паутинной нити, из которой Иринефер ткала изысканные тончайшие ткани.
В прошлую луну шедший из Унута путник посетил их и сказал, что Шере вскоре приедет в гости. Сегодня наступил тот самый день, когда нога его должна снова ступить под родительский кров.
Иринефер поставила запекать огромного гуся и села рядом передохнуть. Они не стали звать гостей на сегодня, большой праздник запланировали через декаду, когда сын хорошо отдохнёт и будет готов принимать поздравления с окончанием учёбы.
Саф сел рядом с женой. Годы почти не изменили его: только в бороде прибавилось серебра, да лоб обзавёлся несколькими новыми браздами, каждая из которых означает некоторое количество мудрости, пришедшей с годами. Хапи покраснел два дня назад и со дня на день воды священной реки должны были наполнить поля. Саф больше не поднимал шадуфом воду снизу и не разносил её по участку сосудами. Его поле находилось во второй линии, почти у самой реки, поэтому Себек сам приносил ил и влагу на его почву.
– Интересно, какой он теперь… – спросила Иринефер, глядя на мужа. – Так много времени прошло, – тот кивнул. – Вырос, наверное… Ну что ты молчишь?! – вдруг рассердилась она. – Ты что – не соскучился по родному сыну?
Саф повернул к ней голову и нахмурился.
– Как не скучать…
– А высек его, помнишь?
– Это в который раз?
– Да когда он с немху…
– А ты? Дубиной её охаживала…
– Ну высек и высек, – раздалось снаружи, после чего калитка отворилась, и в сад вошёл подтянутый юноша с покрытой платом пурпурного цвета головой. – Когда это было?
Он снял с головы плат и рыжие волосы рассыпались по плечам.
– Шере! – вскрикнула Иринефер и кинулась к сыну обниматься. Тот радостно, но спокойно принял мать в свои объятия и прижал её голову к своему плечу.
– Большой какой стал! – причитала Иринефер, смахивая обильно текущие слёзы. – Итефа перерос.
Саф спокойно стоял рядом и ждал своей очереди поприветствовать сына.
– Ну что же мы тут стоим? – спохватилась Иринефер. – Ты же голодный, пойдём к столу.
И она бросилась в дом за сосудами с вином. Саф подошёл к сыну почти вплотную и они сдержанно обнялись.
– Вши не заводятся? – спросил Саф, усмехаясь показывая на длинные кудри сына. Тот улыбнулся и отрицательно махнул головой.
– Успею ещё парики поносить…
– Ну как ты там, сакет? – продолжал отец. – Как учёба? Гиппопотамовой плетью1 часто достаётся?
– Первый этап закончен, итеф, – ответил Шере. – Те, кто завершил образование, теперь разъезжаются по септам. Писцов не хватает, нас ждут…
– А ты? Ты будешь служить здесь?
– Я должен уехать в Иун-та-Нечерт, – в голосе Шере появились тёплые мечтательные нотки.
– Иун-та-Нечерт? – опешил Саф. – Как Иун-та-Нечерт? Почему?
– Теперь пришло время мне получить образование жреца. Хамерут…
Саф снова нахмурился, и Шере, заметив это, воспользовался появлением матери, чтобы прервать
