Ознакомительная версия.
– Ох, и повеселятся галерники. За весь год натешатся, – с усмешкой произнес Ральф.
– Эй, слышишь! Эй! Не нужно. Всем не поможешь.
Но Гудо не услышал слов Весельчака. Он подбежал и сильным ударом ноги отворил низкую дверь в глинокаменном заборе. За ним бросился молодой генуэзец. Но помощь его была совершенно не нужна.
Разъяренный Гудо махом кулака сбросил с насилуемой посреди двора женщины ее насильника. Следующие удары точно пришлись по потным лицам двух других бродяг, что прижимали обнаженное тело несчастной к каменистым плитам. Затем сильные ноги господина в синих одеждах стали пинать пытавшихся подняться насильников. За мгновение все трое непрошенных гостей корчились от боли и громко стонали. На их стоны из окон верхнего этажа дома выглянули еще двое галерников и с изумлением уставились на огромного мужчину в, без сомнения, знакомых им синих одеждах.
– Да это же людоед с нашей галеры! – воскликнул один из них и тут же скрылся в глубине дома.
Вторая голова несколько задержалась, но, со страха икнув, поспешила исчезнуть.
– Ну, вот, – обвиняющее посмотрел на Гудо вошедший во двор Весельчак. – Теперь нужно этих кончать.
Он выхватил короткий греческий меч из ножен и бросился искать внутреннюю лестницу дома. За ним, размахивая ножом, поспешил Ральф.
Они вернулись после недолгой возни и последующего за этим предсмертным криком. Вытирая о кусок найденной ткани окровавленный меч, Весельчак раздраженно сообщил:
– Второй ушел. Выпрыгнул из окна в сад. Дай бог, чтобы ему не скоро встретился Мартин. А уж как Гелиос обрадуется, узнав о господине в синих одеждах! Теперь всех собак на нас спустят. И далась тебе эта женщина. Ты думаешь, ее в последний раз насилуют? Или в первый? Если не повесится, эти дни для нее будут печальней некуда. Это война, когда чужие в городе. А на войне молодая женщина первая добыча. Золото и серебро убегать и умирать не умеют.
Но Гудо, казалось, опять не слышал слов Весельчака. Он смотрел на свернувшуюся в калачик рыдающую женщину и что-то беззвучно шептал.
– Бежим. Там… Их много. Все с оружием! – закричал от калитки отец Матвей.
– Бежим, – потянул за рукав Гудо молодой генуэзец.
Господин в синих одеждах, с трудом повинуясь Франческо, покинул печальный дом. Он дрожал всем телом, все еще переживая случившееся.
Теперь Франческо услышал то, что произносили изуродованные губы этого огромного мужчины:
– Адела. Моя милая Адела. Как я виноват перед тобой. Ничто не искупит моей вины…
– Не искупит, если будешь мертв, – громко воскликнул Франческо. – Смотри, они уже близко.
Гудо встрепенулся, и, посмотрев на десяток вооруженных оборванцев, что стремительно приближались по узкой улице, зарычал как дикий зверь. С этим рычанием он и бросился навстречу смертельной опасности.
Стычка была короткой, но очень кровопролитной.
Короткий меч в руке господина в синих одеждах не знал промаха. Смертельное железо по рукоять входило в грудь или живот нападавшего, и вырванное со струёй крови, отсекало руки и проламывало черепа. Раненых тут же добивали державшиеся спины господина в синих одеждах Ральф и Весельчак. Растерявшись от брызгающей крови, за ними по проложенному коридору из трупов и тяжелораненых, плечом к плечу, продвигались Отец Матвей и молодой генуэзец.
Вскоре путь был свободен.
– Не отставайте! – громко воскликнул Гудо и в развалку, как пьяный, побежал вдоль глиняных заборов, что образовывали улицу.
То и дело на перекрестках улиц, а то и выскакивающими из калиток и ворот на призывные крики своих друзей, беглецы видели вооруженных галерников. Но те, завидев окровавленные синие одежды, а главное по рукоять окрашенный кровью меч Гудо, не решались сразу напасть, но преследовали, держась в пяти шагах от бегущего последним Франческо.
Как и во множестве греческих городов, где почти все улицы сходились на рыночной площади, улица по которой спешил Гудо, также привела его и его спутников к торговому месту. К этому, не-по доброму памятному месту, с которого три дня назад стража увела господина в синих одеждах, отца Матвея и Франческо в мрачные подвалы узницы. Теперь они вновь оказались на широкой площади, где теперь уже не было ни торговцев с их товарами, ни покупателей, охочих до новостей и покупок.
Вместо и тех, и других Гудо с печалью в сердце увидел быстро выстроившихся галерников, многие из которых были со щитами и копьями. Впереди них, злобно улыбаясь, стоял Гелиос, раскачивая в руках огромный лабрис[143].
– Гелиос, я пригнал его к тебе! Слышишь, Гелиос! Палач наш!
Гудо обернулся на этот крик. Он не мог ошибиться. Он очень хорошо знал писклявый в крике голос Мартина. Из сходящихся на площадь улиц за спину этого исчадия ада все прибывало и прибывало галерное воинство.
– Мы окружены, – в ужасе воскликнул Весельчак.
– Но еще не мертвы, – ответил ему Гудо.
– Убейте всех! Только этого дьявола в синих одеждах оставьте в живых. За него герцог даст хорошую цену! – воскликнул Гелиос и первый бросился на ставших в круг беглецов ада Марпеса.
Понимая убийственную силу тяжелого топора для стоящего без щита в строю, ему навстречу поспешил Гудо.
Если бы не проклятие, что свинцовой тяжестью придавило город, то в этот торговый день площадь была бы заполнена повозками, переносными прилавками, навесами, корзинами и мешками. Все это могло стать препятствием для воина с огромным топором. Но чума слизала людей и их имущество с площадей и улиц. На открытом пространстве только великое воинское мастерство могло спасти Гудо. А мастерство воина в синих одеждах было воистину великим.
Это поняли все те, кто увидел как ловко и расчетливо ушел Гудо от первого удара топора Гелиоса. Как умело и знающе уклонялся и отступал. Как вовремя и правильно принимал древко топора на крестовину меча. Бегущие за Гелиосом даже остановились, чтобы полюбоваться необычайным воинским умением двух гигантов, что сражались как истинные боги войны.
Да, сильный и многоопытный Гелиос мастерски владел грозным оружием. Но это все еще не давало ему ни малейшей возможности даже чиркнуть лезвием по не защищенному телу противника. И в то же время и Гудо не мог дотянуться слишком коротким мечом, чтобы хотя бы легко ранить ненавистного ему смотрителя мраморных пещер.
Топор с глубоким вздохом сек воздух. Меч со свистом пронзал его. Топор и меч скрещивались, звенели и скрежетали. От напряжения и волнения лица бойцов оросились потом, что вскоре выступил и на ладонях, заставив крепче держать оружие. Но уже скоро, очень скоро должна было состояться развязка. Так думали наблюдающие за схваткой. Но она не наступала.
Ознакомительная версия.
