Всем, кто ищет Потерянный Рай, посвящается…
Вечный покой сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой — для седых пирамид,
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг…
Л.Дербенев, песня из к/ф «Земля Санникова»
Тридцать спиц сходятся в одной ступице.
Лао Цзы «Дао дэ цзин»
Авторы выражают глубокую признательность Элите Каимовой за помощь в подготовке текста
Внезапно помещение заполнилось тревожным гулом.
Растворились тяжелые, окованные золотом двери, пропуская троих мужчин и женщину.
Гул нарастал.
Молодая жрица в темно-синей одежде шла чуть впереди своих спутников. На златовласой голове ее переливалась драгоценностями корона в виде крыльев сокола.
Мужчины из сопровождения жрицы относились к разным сословиям. В первом угадывался вельможа — и по одежде, и по уверенной походке. Второй, бедра которого прикрывал простой передник из белого гофрированного полотна, был рожден в семье простолюдинов, и лишь благодаря своим способностям добился положения жреца в храме Бену. Понять происхождение третьего человека — окутанного темными одеждами, в капюшоне, опущенном на лицо — было невозможно.
При появлении этой четверки стража почтительно склонила головы.
Со стен на вошедших взирал каменный бык.
Она видела себя со стороны и стала той самой жрицей, едва красавица в синем убранстве миновала барельеф быка… Она знала, что так не бывает, и все же так было.
Уста невидимых священнослужителей возносили молитвы богам Нетеру. Колонны храма уходили ввысь.
В центре зала находился большой водоем. Черным было небо, гневливым.
Все пятьсот сорок дверей захлопнулись, отрезая пути назад. Отныне выхода не стало, всё замкнулось в храме.
Жрица вскинула руки, и вслед за нею это сделали все служители святилища Бену, видимые или прячущиеся в темноте за колоннами.
— Воспоем рождение Пятого Солнца! — крикнула она звучным голосом, и эхо вознеслось в темноту.
Колонны вздрогнули. С невидимого дна послышались раскаты дальнего грома. Вода в бассейне засветилась.
— О, брат мой! О, великие боги! Дайте мне сил! — продолжала кричать женщина, пока смыкались вереницы людей, хватающих друг друга за руки.
И вновь она видела себя со стороны. Двухмерность восприятия нисколько не удивляла ее теперь. Она знала, что надо делать, и знание наполняло силами.
«Вельможа», «черный незнакомец» и «жрец-в-белом» встали вокруг нее.
Грохот приближался. Хор молящихся умолк. Гигантские колонны покрылись трещинами, осколки камней и облицовка полетели в бассейн. Все, кроме жрицы и ее спутников, пали в ужасе ничком на плиты пола.
Женщина прыгнула в воду, стараясь не смотреть в слепящую светом глубину. Легкая одежда подобно темно-синим крыльям распласталась на поверхности.
Вода засияла еще жарче, вспенилась, выпуская на волю нечто неведомое. И, распахнув крылья, из пучины стрелой вылетела огромная птица.
И тут все опрокинулось, ярко запылало освобожденное солнце. Черное небо осталось внизу. А птица запела.
Тогда жрица поняла, что еще слишком рано, что никто из них не готов к тому, чему суждено сбыться.
— Не надо! — закричала несчастная, судорожно хватаясь за бортик бассейна в попытке выбраться из воды и понимая, что все кончено.
Она видела себя со стороны. Она существовала одновременно в двух местах, но единое отчаянье владело ею в обеих ипостасях.
Локоны солнца обратились безжалостными протуберанцами, и волна огня захлестнула птицу. Черный прах посыпался вниз, в черную воду.
Женщина знала, что собрать нужно все до последней частички. И тогда, только тогда…
— Ох, нет! — вырвалось у нее, когда пространство вскрылось огненными порталами и выпустило саламандр, готовых растащить пепел сожженной птицы.
…Собрать все до последней частички, и тогда…
— Назад! — крикнула жрица, пытаясь задержать хотя бы одну ящерицу.
На помощь ей ринулся «черный незнакомец». Она посмотрела в темное пятно на месте его лица, полускрытого капюшоном, напрасно желая отыскать взгляд:
— Помоги мне, Ал-Анпа! — шепнули ее губы. — Время — назад!..
Он покачал головой. В руках его извивалась огненная саламандра, кусаясь и обжигая незащищенную плоть.
А с небес падал черный снег…
* * *
— О, боже! — подскочила полуослепленная Рената. — Не прикасайтесь ко мне!
Перед ее глазами все плыло и мерцало. Ладонь упиралась в мокрую от слез диванную подушку, волосы хранили запах вельветовой наволочки: в чужом доме запахи всегда воспринимаются острее. Распухшие веки казались Ренате тяжелыми, будто на них положили мертвецкие пятаки.
Кто-то приблизился к ней. Смутный, черный силуэт. Девушка вжалась в спинку дивана.
— Кто вы?! — взвизгнула она, и тут наконец пелена упала с ее глаз.
— Т-ш-ш-ш!
Она узнала отцовского телохранителя.
— Не надо кричать… — он склонился над нею. — Это я.
— Саша?.. — девушка немного успокоилась и начала озираться. — Я что — спала?!
Реальность вернулась, а вместе с нею — страх с иным привкусом, нежели испытывала Рената (или не Рената?) во сне. Тревога, еще не до конца осознанная, скрутилась холодным тяжелым клубком где-то у сердца. Что было? Что случилось до сна?..
У закрытого окна, одним коленом опершись на тумбочку, стояла Даша и смотрела вниз. Короткие, цвета красного дерева, волосы, джинсы в обтяжку, спортивная ветровка — недаром широкоплечую и узкобедрую Дарью частенько принимали за парня.
Артур методично рассовывал по карманам запасные обоймы.
— Это они, — увидев кого-то внизу, возле дома, бросила через плечо Дарья. — Вам пора идти, Саня.
По их договоренности, Артур в случае чего должен был прикрывать Дарью, Дарья — непосредственно свою подопечную. Если что… Никогда еще эти условия не были актуальны для них, официально оберегавших носимые хозяйкой драгоценности. Так решил осторожный Сокольников, нанимая секьюрити для единственной дочери. Сегодняшний день расставил точки над i. Сегодня Даша и Артур сделались телохранителями Ренаты в полном смысле этого слова.
