Галина Емельянова
ДЕВОЧКА И ТЬМА
С утра Па не пошел на работу как обычно. Он был чем-то очень расстроен, отказался завтракать, и только ответил на вопрос Ма.
— Вы пойдете в храм?
— Нет, будет гражданская панихида.
Ма собрала Аю, поцеловала, и они с Па, быстро зашагали к гроту Прощания.
Людей в гроте Академгородка было много, часто выступающие повторяли слова:
«Писатель, Мыслитель, Совесть эпохи, невосполнимая утрата».
Новые для пятилетней девочки слова относились к тому, кто лежал в скромном, обитом плюшем гробу.
Па подвел Аи попрощаться, и, взяв ее руку, поднес к руке усопшего.
Она почувствовала холод. И больше ничего. У человека не было цвета. Ей стало странно, что все эти восторженные слова, и слезы утраты, были адресованы к пустоте. Так впервые Ая встретилась со смертью.
Парадокс был в том, что именно в этот грустный день, у Па был юбилей — тридцать лет. Ма накрыла стол, и друзья собрались: Доктор, Профессор, и Художник.
Первый тост был поминальным, а потом все как-то замолчали. Посидели недолго и разошлись.
Па подарили «кучу ненужных вещей», как огорченно сказала Ма.
Из самых ненужных был паук Макс. Его подарил Профессор.
Пауки были не редкостью в подземном городе и многие их недолюбливали.
Женщины даже голосовали за полное их уничтожение. Но потом профессор вывел замечательный вид. Пауки-ткачи плели замечательное кружево. И скоро в шалях, а потом и целых вязаных костюмах, шиковали все модницы подземного Рая.
Следующим этапом стала селекция пауков с каучуковой паутиной, и тут уже обрадовались дети. Появились замечательные батуты и мячи. В жилых пещерах появились легкие раздвижные перегородки из резины.
Паук Макс был известен тем, что сбегал из любой клетки.
Его ловили и возвращали. Профессор ждал от него, какого-то чуда. Какие только эксперименты он с ним не проводил, паук упорно не хотел плести паутину, да и размножаться не торопился. Хотя был очень красив, намного крупнее пауков-работяг. Восемь пар глаз, оранжевая бархатная спинка и ворсистые ноги.
Аю он признал сразу, выполз из коробки, и по руке забрался до макушки девочки. Там и устроился, сверкая глазками, словно брошка в пушистых, светлых волосах.
Художник подарил Па портрет Аи. Правда, он был завернут в холстину, писать портреты людей, кроме лика великого Джа, было запрещено.
Но Художник и все папины друзья, спустились в Рай, в один день. И там, на земле, они тоже дружили, поэтому никто не боялся предательства.
На портрете у девочки были совершенно живые улыбающиеся глаза.
Ая всегда знала, что она особенная. В день крещения, когда ее окунали с головой в Священное озеро, Про, один из служителей секты Джа, громогласно возвестил во всеуслышание: «Братья и сестры, отец наш, преподобный Джа явил нам свое чудо. Вот он слепорожденный ребенок. Дитя нашей новой цивилизации. Она слышит в сотни раз лучше собак и, она кожей чувствует стены. Я твердо верю в этом наше спасение, и таких детей будет все больше и больше. Иди, дщерь новой эры, окунись в священные воды. А вслед за тобой пойдут матери, в чьих чревах уже бьется жизнь. И пусть молятся, чтобы и их дети были так же прекрасны».
Правда была не совсем правдой. Ая родилась абсолютно здоровым ребенком, но когда ей в полгода сделали прививку от викторианской оспы, она ослепла.
Потом они долго ждали квоты на лечение, но за квоты-места в хорошую клинику, нечестные люди требовали огромные деньги. Их в молодой семье не было, а потом в гости зачастили проповедники Великого Джа, и Па и Ма потеряв веру в справедливость реального мира, уверовали в Рай.
Оказалось, что и многие папины друзья тоже захотели жить в новом мире, глубоко под землей. Даже очень известный писатель, описывающий фанатические миры будущего, не верящий никому на земле, ушел строить новый мир, под землей.
Святой Джа собрал их всех, на огромной глубине, в сухих карстовых пещерах теперь жила элита Рая — ученые и инженеры.
Пещерам этим и выдолбленным в ней лабиринтам было миллионы лет. Многие помнили первых отшельников веры — христиан.
Джа привел в этот мир своих детей, чтобы спасти. Ведь мир там, на поверхности скоро погибнет, а они выживут. Это будет золотой век Земли, так говорил на проповедях Про, а по радио об этом вещал, сам великий и ужасный апостол Ху.
Его голос обладал, какой-то магической силой. Ае становилось, неуютно, словно кто-то проникал в ее тело и забирал душу.
Ма рассказывала, что когда-то, когда Ая еще не была слепой, они всей семьей ездили на море. И Ае иногда во сне, что-то такое снилось: волшебно-сказочно, теплое.
Когда Художник, усадив Аю в плетеное кресло, стал рисовать ее портрет, девочка рассказала ему о своих снах.
— Почему оно тебе снится?
— Оно большое и ласковое.
— А какого оно цвета? — по привычке спросил взрослый, забыв, что девочка слепа.
— Не знаю, но оно похоже на Ма, тот же ровный теплый свет.
Тогда художник просто нарисовал для нее радугу. И попросил, касаясь рукой, рассказать какой цвет она чувствует. Ая называла свои ощущения, а папин друг называл цвета.
Лилово-Красный — цвет ума, так светится Профессор, синий — цвет покоя, Доктор. Безопасность — зеленый, это Па.
Это было год назад, теперь Ае не надо касаться человека, чтобы «видеть» его ауру.
Аура — какое красивое слово, его она узнала от Доктора.
Вообще это был очень хороший доктор, почти, как Айболит, о котором Ае читала Ма. Он лечил и взрослых, и детей. Па иногда ходил к нему выпить самодельного спирта.
— Хорош первачок! — хвалился Доктор.
— Да, горячит, — подтверждал Па.
Потом они говорили о скучном: о политике и вере.
— Какой он преподобный, — еле выговаривал слова опьяневший Па. — Вот моя дочь — это ангел. Видишь у нее нимб над головой?
— Ты прав, у девчонки хорошая аура.
Ая попросила Доктора рассказать, что означает такое красивое слово.
— Ну, это почти душа человека. Кто-то верит в нее, кто-то нет. Кто-то даже видит, — и папин друг погладил девочку по голове.
Потом становилось скучно, Айболит начинал храпеть, Ая брала Па за руку, и вела домой.
Найти дорогу ей помогал самый, самый друг — эхо.
Эхо было всегда, сколько она себя помнила. Оно помогало идти по тоннелям в скалах. Оно смеялось с тобою вместе. И никогда не ложилось спать раньше.
— Спокойной ночи, — шептала девочка.
— Ночи, — дружески отвечало эхо.
Па работал в теплице, он был биолог — генетик, и искал способ накормить все человечество. Он абсолютно был убежден в безвредности генномодифицированных продуктов. Еще он экспериментировал со спорами грибов.
