Кое-что об архимагах - Владимир Алексеевич Ильин

Осторожно ступают изящные ноги служанок, абсолютно бесшумно — меховые чехлы на туфлях-лодочках обязательны для ношения. Мраморный пол и высокие своды кабинета готовы эхом подхватить любой посторонний звук, потому особо важно двигаться тихо, дабы не потревожить раздумья хозяина замка, замершего бездвижной статуей в кресле за массивным столом из редчайшего железного дерева.

Со стороны могло показаться, что древний старец в черном камзоле уснул, если бы не движение его глаз, скользящих по портретам в золотых рамах, расположенных на стене напротив него. Взор господина раз за разом изучал изображения десятка молодых, сильных, волевых и счастливо улыбающихся мужчин и прекрасных девушек — храбрых воинов и верных соратников.

Вот с холста улыбается белоснежной улыбкой Синдир, на его плече мирно покоится Сокрушитель — легендарный разумный молот, что вбивал армии врагов в пыль. В том молоте заточил сам себя дальний предок Синдира, страшный ревнитель традиции и чести, оттого оружие частенько заворачивали в плотный холст, дабы не выслушивать поучения, и закапывали в землю в момент романтических свиданий. К слову, не помогало — тот откапывался. Так что всю войну Синдир отчаянно пытался сломать родовое оружие о голову очередного темного герцога, в бесчисленных попытках став величайшим из равных.

Рядом портрет Леиелы — прекрасной и смертоносной в равной мере. Короли падали к ее ногам, устилая штандартами и знаменами своих армий дорогу на ее пути. Гордые вольные бароны смущенно отводили взгляд, мямля о невозможности воевать с женщиной. Она осталась в истории как собирательница войск — мало кто устоял перед красотой и женственностью дочери богини. Армии импотентов пали.

Аргун-легенда, обоерукий воин, гроза врагов и трактиров — герой на один день, потому как на второй все купечество спасенных городов единогласно просило выкинуть спасителя города к чертям собачьим.

Старик улыбнулся морщинками возле глаз, вспоминая. Тавира, Кнотт, Берсен и другие — как много памяти с вами связано… Когда-то мы шутили и строили планы, что будет, когда падет последняя темная цитадель. Пытались представить: что мы будем чувствовать в этот момент?

Старик знал ответ — одиночество. Бесконечное, иссушающее душу одиночество, когда новый день сливается со старым, а прошлый год не отличается от нового. Тишина и испуганные взгляды прислуги — большую часть года. И один месяц в году, когда навязчивые родичи подсылают своих детишек к дедушке, дабы тот завещал им бесчисленные богатства.

Всего тридцать один день Господин Южных Территорий принимал в своем замке суетливых гостей. И каждый из тридцати одного кандидата терпеливо ждал своего дня, дабы попытаться обратить на себя внимание патриарха рода. Сейчас была как раз середина такого месяца, свежего и теплого, весеннего… Такого же, как и сотни лет раньше.

— Дедушка, вам помочь чем-нибудь? — мило проворковала одна из кандидаток над ухом. Пенелопа Анси, баронесса семнадцати лет, одна из многочисленных пра-пра-правнучек. Ох и знатно же он погулял когда-то…

Старик даже не повернул голову в ее сторону — какая разница? Он знал, что увидит в ее глазах — тщательно спрятанное пренебрежение к развалюхе, которая никак не может сдохнуть и тем самым осчастливить своих потомков. И еще немой вопрос — неужели этот дряхлый старец и есть тот самый легендарный архимаг, победитель последнего черного лорда, чьим именем пугают детей в соседних странах? Уважения давным-давно нет, да оно и не нужно старику.

Все они одинаковые, что в этот год, что в длинную череду предыдущих. Хотя нет, было в этом году исключение. Старик недовольно сжал подлокотники кресла. Этот пижон, этот несносный мальчишка, что смеет чавкать над редкими фолиантами в закрытой секции библиотеки, таскает к себе служанок и уничтожает коллекционное вино! Да он даже в очередь не записался! Старик давно бы выгнал его из замка, если бы не многочисленная родня, что мигом налетит, прослышав о столь живом поведении Великого Молчуна.

Позади него недовольно вздохнула кандидатка и покинула кабинет — ее день подходил к концу, безрезультатно, как и у остальных.

— Эй, сегодня не твоя очередь! — недовольно шикнули под звук открывающейся двери.

— Ой, да пошли бы вы очень далеко! — наплевательски ответил ей молодой голос.

Старик нервно дернул глазом — знал же, что нельзя поминать лихо.

— Старый маразматик, проверь расчет, — перед лицом плюхнулась исписанная тетрадка.

Да он совсем страх потерял! Хозяин замка слегка дернулся в кресле, но сдержался — нельзя было рушить образ.

— Эй, але? — помахали перед его лицом рукой. — У меня вычисления не сходятся, а в твоих тупых книгах нет ничего толкового.

Это его-то книги — тупые⁈ Собранные по всей империи, выкупленные золотом по весу, сворованные, отобранные и отвоеванные? Старик начал сосредоточенно обдумывать, как тихо и незаметно ликвидировать родную кровиночку. Ну и что — у него таких еще тысяча!

— А я твоим служанкам противозачаточный амулет сломал, — произнес дальний родственник, заставив старика вздрогнуть всем телом, — под сережку замаскированный. И той рыженькой тоже.

— Что⁈ — взревел старик, теряя невозмутимый вид.

— Попался, старый извращенец! — торжественно воскликнул Филипп Анси, его пра-пра-пра-сколько-то-раз-внук. — Проверь расчет, и я отстану, честно!

— Я размажу тебя Душегубом, затащу твой разум на четвертый круг ада и скину в чан с кипящей смолой!.. А тут ты скобочки неверно раскрыл, — взгляд зацепился за интересные выкладки и поневоле отсрочил страшную кару. — А вот это ты сам придумал? Интересно-интересно… но — в корне неверно!

— Как неверно, старый ты пердун? В твоей черной книжке так и написано! — возмутился вихрастый юноша.

— Ты где нашел черную книгу? — заледенел душой архимаг. — И почему ты еще жив?

— Подумаешь, поставил демона второго круга на охраняющий контур! — фыркнул наглец. — Я просто выпустил Наазеельзура и продолжил чтение.

— Ты выпустил верховного⁈ — схватился за волосы старик, пытаясь представить, что способен сотворить бесконечно злой и алчный до людской плоти демон.

— Да пошутил я, не парься, — хмыкнул парень и перевернул страницу тетради. — Я перевесил его печать на рулон туалетной бумаги. Вот же кому пропрет в свое время…

— Дошутишься! — прорычал старик инфернальным голосом.

— Цыц, всю родню соберешь. Рассказывай, что тут еще не так? — вовсе проигнорировал его родственничек.

— Тут тебе надо другие книги читать, из особой секции, — задумался