Но Юле такого объяснения оказалось недостаточно. Она указала на чертежи рукой:
— И для этого нужны такие приспособления?
— Совершенно верно, — подтвердил Кольцов. — Этот тренажер с гирополукомпасом облегчит обучение вождению танка под водой. А этот макет поможет бороться с водобоязнью. При подводном вождении всякое может случиться: на мину танк нарвется, двигатель заглохнет, да мало ли что! Вот и будем тренировать солдат, как надо вытаскивать из танка пострадавшего товарища, как ловчее набросить на крюк буксирный трос. А чтобы технику лишний раз в воду не гонять, решили соорудить макет танка. Он здесь и изображен…
— Теперь ясно, — сказала Юля, перелистала еще несколько страниц в тетради, сказала: — А замеров, Сергей Дмитриевич, я так и не нашла.
Кольцов подошел к железному шкафу, раскрыл его, достал свой планшет, в котором делал записи накануне.
— Вот замеры.
— Все?
— Все до единого, — заверил Кольцов. — Что на ленте было, то и здесь. Для себя переписывал. Хотел как-нибудь на досуге заняться анализом. Но уж раз ленту не уберег, они ваши.
— Ну что ж, спасибо. Пойду. У нас сейчас совещание начинается! — Юля встала и быстро направилась в штаб.
* * *
Она зашла в кабинет, когда все сотрудники КБ, присутствовавшие на испытаниях, уже сидели за столом. Ачкасов сразу же обратил внимание на необычную озабоченность Юли и мягко заметил:
— У вас, Юлия Александровна, такой вид, будто вы что-то потеряли.
— Я действительно потеряла, Владимир Георгиевич, — призналась Юля и коротко рассказала собравшимся об истории с измерителем.
— Ну, знаете, это совсем ни на что не похоже! — сразу встрепенулся Бочкарев. — С чем же мы вернемся?
Ачкасов тоже недоуменно развел руками.
— Странно, почему же мне ничего об этом не доложили? — неизвестно к кому обращаясь, проговорил он. Но оказалось, что он имел в виду совсем не разбитый прибор. — Если я правильно вас понял, то командир роты предотвратил крушение?
— Очевидно, да, — не совсем уверенно ответила Юля.
— Тогда, конечно, совсем другое дело, — смутился Бочкарев. — Я-то, признаться, подумал о самой обыкновенной аварии. Мало ли что бывает!
— Бывает. Я разберусь, — пообещал Ачкасов и приступил к делу. Он подробно расспросил каждого сотрудника бюро о том, что тому еще предстояло сделать в полку. Просмотрел интересовавшие его отчётные карточки. И вдруг объявил: — Я сегодня ночью уеду в Москву. Мне в какой-то степени картина ясна.
— Да и мне тоже, — неожиданно признался Бочкарев.
— Но вы, Юрий Михайлович, доведите всю программу испытаний до конца, — предупредил Ачкасов.
— Непременно. Все будет как надо, Владимир Георгиевич.
— А что же мне делать? — спросила Юля.
— А вам, наверное, тоже надо возвращаться в Москву, — подумав, решил Бочкарев. — Добывайте там новый измеритель. Высылайте его сюда. Без замеров мы как без рук.
Ачкасов поддержал Бочкарева:
— Конечно. Раз уж так случилось — надо исправлять положение.
Кольцов пришел к Борисовым, когда гости уже сидели за столом.
Он переступил порог комнаты и не поверил глазам: за столом, рядом с Беридзе, сидела Юля. Он видел ее третий раз. И каждый раз представала перед ним совершено иной, не похожей на ту, предыдущую Руденко. На танкодроме она ему откровенно не понравилась: показалась холодной, надменной. В парке и даже в канцелярии ее лицо не покидало выражение тревоги, крайней озабоченности. Теперь она была само спокойствие. Угадывалось, что она чувствует себя как дома. И именно теперь Кольцов вдруг понял, что Юля очень красива. И уже было странно и совершенно непонятно, как и почему он не заметил этого раньше. Глаза у Юли были не просто большие, а огромные. И не холодные, а искристые, как изумруды. Зубы ровные, белоснежные, с едва просматриваемой голубизной. Волосы она распустила, и они легли ей на плечи тяжелыми, густыми прядями…
Все это Кольцов рассмотрел, пока подходил к столу. И кажется, кроме этого, никого и ничего больше на заметил. Борисов указал ему на стул рядом с приезжей гостьей. Это было самое почетное место за столом. Кольцов улыбнулся.
— Именинник не я, а ты. Сам сюда и садись, — сказал он и пристроился возле Аверочкина, напротив Юли.
Беридзе, казалось, только этого и ждал. Едва Кольцов опустился на тахту, бессменный тамада всех торжественных обедов и ужинов в роте поднялся с бокалом в руке.
— Нет еще Алексея Гавриловича. Но ждать уже совершенно невозможно, — выразил он общее мнение собравшихся. — Закуска сохнет, вино киснет — полная бесхозяйственность. А нас как раз пригласили и откушать, и выпить. Я предлагаю всем поднять бокалы!
Входная дверь тихо хлопнула. На пороге комнаты появился Чекан. Его смуглое лицо с неизменной скептической улыбкой сейчас выражало явную озабоченность. Чекан пригладил взъерошенный чуб и зашел в комнату.
— И это называется воинское товарищество! Одни жуют осетрину, другие должны стучать молотком по железу, — обратился он ко всем сразу, сказал он и выложил на стол перед именинником новенькую электробритву.
— Время сбора для всех было указано одно, — заметил Кольцов.
— Ну да, вы бы вчера еще паровоз под откос столкнули. Тогда я наверняка управился бы только к утру.
Чекан хотел что-то добавить, но его опередил Борисов. Он взял бритву и, не спуская с нее глаз, спросил:
— Я так понимаю, это мне?
— Вы просто Мессинг. Именно вам, — подтвердил Чекан. — Любите, юноша, технику, только она поможет идущему осилить дорогу, — сказал Чекан.
…Кольцов украдкой посмотрел на Юлю. Москвичка не участвовала в общих разговорах. Но по всему было видно, что компания ей по душе. Она улыбалась глазами и совсем едва заметно уголками рта. Улыбалась добро, тепло, как улыбаются взрослые, когда смотрят на шалости детей. Кольцову захотелось встретиться с ней взглядом. Но Юля не отрываясь смотрела на Чекана.
— Командир еще не сказал тост! — услыхал Кольцов голос тамады.
Кольцов знал, что рано или поздно очередь произносить тост дойдет и до него. Но ему не хотелось прерывать свои мысли о Юле. И он почти с укором посмотрел на ретивого тамаду. Но делать было нечего, поднялся.
— И скажу, — согласился он.
Гости тотчас же окружили его. Юля тоже наконец-то обратила на него внимание. Взгляд ее по-прежнему был добрым, но теперь в нем, как показалось Кольцову, просвечивалось еще и любопытство, словно москвичка оценивала его. «А может, это и действительно так? — подумал Кольцов, уловив на себе этот взгляд. — И впрямь ведь, как сказал Борисов, ей с нами работать да работать!»
