— Всегда, — ответила Иоанна.
Некоторое время они напряженно смотрели друг на друга. С какой-то странной быстротой весь мир вдруг перекинулся между ними мостом, и они мысленно перенеслись назад. Теперь уж больше они не были чужими. Они стали друзьями не на один только день. Альдос еще крепче сжал ей руки. Сотни слов вдруг запросились ему на язык. Но прежде, чем он смог заговорить, он вдруг увидел странную перемену, происшедшую в лице Иоанны. Она слегка повернулась, так что могла видеть, что происходило за окном, и вдруг вскрикнула, Альдос оглянулся. Там не было никого. Он посмотрел на Иоанну опять. Она побледнела и стала дрожать. Руки ее были прижаты к сердцу. Большие темные испуганные глаза все еще были устремлены в окно.
— Это он! — сказала она с дрожью в голосе. — Он глядел сюда через стекло! Какой ужасный!..
— Кто? Биль Куэд?
— Да.
Он бросился к двери, но она удержала его за руку.
— Остановитесь! — крикнула она. — Не уходите!.. — На мгновение он остановился у двери. Он был опять таким же, каким она увидела его в первый раз: спокойным, страшным и с холодной улыбкой на губах. Его серые глаза светились, как сталь.
— Заприте за мной дверь и не отпирайте ее никому, пока я не вернусь, — сказал он. — Вы первая женщина, которая посетила меня, как гостя, леди Грэй. Я не позволю, чтобы кто-нибудь вас побеспокоил.
Когда он уходил, она заметила, что он вытащил что-то из кармана. Это что-то сверкнуло при свете лампы. Она не могла в этом ошибиться.
Джон Альдос сгорал от нетерпения скорее убить Куэда. С быстротой зайца он обежал вокруг своей избушки и остановился, чтобы прислушаться. В руке у него был револьвер, и глаза его так и пронизывали тьму, чтобы увидеть в ней какую-нибудь двигающуюся тень. Он решил не медлить. Он будет стрелять в Куэда, так как знает, зачем это животное заглядывало к нему в окно. Сынишка Стивенса оказался прав. Куэд разыскивал Иоанну. Его подлая душа так и сгорала от желания овладеть ею, а Альдосу было известно, что когда им овладевала страсть, то этот человек превращался в дьявола и был готов на все. Стоя так у стены и прислушиваясь, он его иначе и не считал как зверем. Он приготовился стрелять, но не видел перед собой ничего. До него не долетело ни малейшего звука, ни от топота чьих-нибудь ног, ни от движения телом. Часом позже взошла бы луна, а теперь светили одни только звезды. Саженях в пятидесяти в стороне он услышал крик совы. На реке что-то всплеснуло. Почти пять минут простоял он так, молча и не двигаясь, точно камень. Он пришел, наконец, к заключению, что идти сейчас на поиски Куэда в темноте было бы совершенно не умно, а потому повернул назад, постучался в дверь и, когда Иоанна открыла, вошел к себе в избушку.
Она все еще была бледной, но глаза ее сверкали.
— Я уже собиралась идти сама, — сказала она. — Стала уже побаиваться…
— …что он мог бы убить меня в темноте? — перебил ее Альдос. — Что ж, Иоанна, он мог бы это сделать!
Совершенно бессознательно он назвал ее по имени. Но теперь ему показалось самой естественной вещью в мире называть ее именно Иоанной.
— Мне необходимо сообщить вам, — продолжал он, — что за человек этот Биль Куэд и почему именно он заглянул к нам в окошко.
Она повела плечами.
— Нет, нет, не надо… — сказала она. — Я и так догадываюсь!
— Хотя отчасти, — продолжал Альдос, и лицо его изменилось, — для вашей же безопасности необходимо, чтобы вы о нем знали, а не догадывались. Если бы вы были такая же, как и все, то я не раскрывал бы перед вами всей правды, а, наоборот, постарался бы вас от нее оградить. Поэтому вы должны знать все. На всей цепи Скалистых гор есть только один человек, более опасный, чем Куэд, — это Кульвер Ранн у Желтой Головы. Они — партнеры. Они действуют сообща во всех преступлениях, во всех беззакониях, во всем, что только есть на свете дурного, но из чего бы они могли извлечь выгоду или золото. Их влияние среди темных элементов по всей железнодорожной линии громадно. То незначительное количество полиции, которая охраняет движение, не может поделать с ними ничего. Они нажили уже сотни тысяч, главным образом, на трех вещах: на вымогательствах, продаже спирта и торговле женщинами. Биль Куэд в этом отношении подлее своего компаньона. Это просто какой-то дикий зверь. Кульвер Ранн представляет из себя воспитанную, блестящую змею. Но этот Куэд…
Для Альдоса было почти невозможно продолжать, так как в упор на него смотрели голубые глаза Иоанны.
— …которого мы сделали своим врагом, — закончила она за него.
— Да, и даже хуже чем это, — ответил он, слегка отвернувшись. — Вы не должны, Иоанна, отправляться к Желтой Голове одна. Вы нигде не должны появляться в единственном числе. И если вы сделаете это…
— То что тогда случится?
— Не знаю. Может быть, даже и ничего. Но вы не должны ехать одна. Я сам провожу вас отсюда к мадам Отто. А завтра я поеду вместе с вами к Желтой Голове. К счастью, я и там имею место, куда смогу вас пристроить и где вы будете находиться в безопасности.
Когда они поднялись, чтобы уходить, то Иоанна грустно сказала:
— Мне так стыдно оставлять посуду немытой!
Он засмеялся, взял ее под руку, и они вышли за дверь. Когда прошли через поляну и вступили уже в темный лес, он взял ее прямо за руку.
— Темно, и вы можете оступиться, — оправдался он. — Это вам не усыпанная ракушками площадка перед гостиницей «Зеленый мыс»!
— Ну, разумеется! А вы подбирали там маленькие, кроваво-красные раковинки? Я подбирала и теперь еще дрожу. С ними у меня связана неприятная история.
Он знал, что, говоря это, она зорко вглядывалась в темноту и что не воспоминание о раковинах заставляло ее пальчики крепко цепляться за его руку, а боязнь Куэда. Правая рука его сжимала рукоятку револьвера. Каждый нерв в нем был напряжен, но в его беззаботном голосе она не могла открыть ни малейших признаков опасения или готовности.
— Эти красненькие ракушки меня мало интересовали, — ответил он. — Там больше всего я опасался змей. Я безумно боюсь всего того, что подкрадывается ко мне исподтишка, что не имеет ног. Я могу пуститься в бегство от такой змейки, как ваш палец, — уверяю вас, — я убегаю от простой маленькой травянистой змейки с таким же ужасом, как и от питона. Вот это вещь! И не одна только его величина меня ужасала. Однажды я на целых десять футов выскочил из лодки прямо в воду, когда мой товарищ вдруг вытащил на удочку угря и стал уверять меня, что это рыба. Благословляю судьбу, что здесь нет змей. За все свое пребывание на Севере я видел здесь змею всего только раза три или четыре.
Несмотря на беспокойство, которое внушал ей мрак, она весело засмеялась.
