Мы шли довольно долго. Наконец меня привели в какое-то мрачное помещение, в котором валялись кости, черепа людей, а в одном углу лежала какая-то бесформенная масса, издававшая стоны. Можно было только догадываться, что это был человек: все тело его было истерзано, глаза, по-видимому, выжжены, кожа висела клочьями, руки и ноги перебиты.
— То же будет и с тобою, — сказал один из провожавших меня.
Я задрожал всем телом и остановился в дверях, но сзади меня толкнули в спину раскаленным железом; я дико вскрикнул от боли и вошел в помещение, где меня ждали ужасы пытки. Прежде всего меня раздели, повалили ничком на деревянный помост и большими гвоздями прибили руки и ноги в коленях, затем начали вырезать из спины ремни. Время от времени меня спрашивали, не желаю ли я что-нибудь сказать, но я, помня только конечную цель моих мучений, лишь мычал и старался думать об Изе, что придавало мне силы и бодрость. После этой операции меня сняли с помоста и перевернули на спину. Страдания были ужасны, но что было дальше — было несравненно мучительней: раскаленными щипцами мне вырвали глаза, вывернули все суставы на руках и ногах. Но, несмотря на нечеловеческие страдания, я ни разу не потерял сознания: я не только испытывал муки, но и ясно сознавал весь ужас своего состояния, а также сознавал, что одного моего слова достаточно, чтобы все прекратилось. Но для чего это было нужно? Я представлял собой груду мяса и костей и не мог понять, чем я мог быть полезен в таком виде Изе. Но я верил в нее и решил испытать все до конца.
Когда я был весь исковеркан, вышел старый жрец и спросил меня, не желаю ли я что-нибудь сказать. Я с трудом ответил ему.
— Нет.
— Если нет, то тебе вольют в горло кипящего масла. Подумай.
— Нет, — ответил я.
Мне было все равно, ничто не могло усилить моих страданий, но я ошибся: это было что-то невероятное, когда кипящее масло проникло в горло и желудок. Я хотел крикнуть, но не мог, хотел вздохнуть, но вместо воздуха в дыхательное горло попало то же кипящее масло. Я потерял сознание. Долго ли продолжалось обморочное состояние, я не знаю. Я пришел в себя, болей не было, только чувствовалась разбитость, все члены ныли. Я попробовал пошевелить рукой — она послушалась; попробовал подняться — и без труда это сделал: все конечности были целы. Я со страхом дотронулся до глаз — они были целы. Я не выдержал и разрыдался от радости. Я был счастлив вдвойне: все ужасы этой ночи для меня прошли бесследно, а кроме того, я выдержал часть испытания. Послышались шаги — ко мне подходил сторож-араб — надо было уходить из гробницы.
Возвратившись в Луксор, я отправился первым делом в ванну, чтобы немного подбодрить себя, — я чувствовал себя совершенно разбитым. Когда я разделся, то с удивлением увидел на теле следы как будто заживших ран, на коленях видны были следы от гвоздей. Меня это страшно поразило: значит, это не была галлюцинация; но тогда что же это было? При всей моей вере в возможность перевоплощения, в возможность общения с загробным миром — действительность превзошла все мои ожидания.
Весь день провел я в обдумывании всего того, что произошло в прошлую ночь, и, несмотря на невероятные муки, которые я испытал, ни на одну минуту не явилась у меня мысль о возможности не исполнить всего, чего требовала от меня Иза. Как мое тело, так и мое внутреннее «я» были всецело покорены ею.
На вторую ночь началось все так же, как и накануне, только мне казалось, что глаза принцессы Изы выражали мне сочувствие, подбадривали меня, однако так же, как и раньше, на вопрос жреца она ответила, что не знает меня, но в голосе ее мне почудились уже другие нотки: я не слышал в них того холодного презрения, которым дышали они накануне. Я чувствовал, что она довольна мною, и я вновь был готов идти ради нее на всевозможные муки.
И эти муки были еще ужаснее. После различных истязаний с меня была содрана кожа, и я был брошен в котел с кипящим маслом. Все время я не терял сознания и испытывал невероятные муки, пока мне не почудилось, что на мои глаза легла чья-то небольшая ручка. «Это — Иза», — мелькнуло у меня в голове, и я потерял сознание, а когда очнулся, то оказался опять в темной гробнице. Эта ночь окончательно выбила меня из сил, и я с ужасом думал о последнем испытании, в состоянии ли я буду его вынести.
Ночь началась так же. Так же жрец обратился к Изе с вопросом, знает ли она меня и действительно ли позвала меня на их собрание, но ответ уже был не тот.
— Он говорить правду, — прозвучал ответ Изы.
Все море голов заколебалось, и с недоумением переводили присутствовавшие свои глаза с Изы на меня и обратно, ожидая разъяснения.
— Кто же он, и зачем ты привела его сюда? — спросил жрец.
— Это мой жених, принц Рама, в его новом воплощении. Я привела его сюда, чтобы довершить то, что не могло совершиться в его предыдущем воплощении, и когда это совершится, он должен найти мою мумию и вернуть ее священной земле Гатор.
Я стоял ошеломленный и удивленный словами Изы: теперь я начал многое понимать, что раньше было для меня загадочным. Так вот причина, почему мне были так знакомы все эти величественные остатки древнего Египта.
Слова Изы вызвали движение в зале, но это движение не было уже враждебным мне.
— Принц Рама, — обратился ко мне жрец, — готов ли ты подвергнуться последнему испытанию, которое бы убедило всех, что ты действительно тот, за кого тебя считает принцесса Иза?
— Да, я готов перенести все, чему бы меня ни подвергли.
— Готов ли ты вернуться к своей прежней вере и клянешься ли ты вечно поклоняться богам древнего Египта?
— Клянусь! — ответил я твердым голосом.
— Готов ли взять в жены принцессу Изу, предназначенную тебе в твое предыдущее воплощение?
— Готов! — с радостью чуть не крикнул я.
— Клянешься ли ты любить ее вечно во всех твоих последующих воплощениях?
— Клянусь!
— Теперь пойдем, — сказал жрец.
Мы вышли из залы и довольно долго шли длинным коридором; становилось душно — мы точно приближались к самому пеклу: я едва дышал. Наконец мы подошли к большому помещению, наполненному огнем, который охватило большое пространство; огромные языки пламени подымались кверху и лизали раскаленные докрасна каменные своды. Мы остановились за несколько шагов до огня. Жар был так силен, что на мне начало тлеть платье.
— На другой стороне этого огня есть такой же вход, как и тот, которым мы пришли. Ты должен в него проникнуть, и если ты действительно принц Рама, то сделаешь это беспрепятственно, если же ты обманываешь нас и принцессу Изу, то ты погибнешь в огне! — сказал мне жрец.
Если это так, то бояться мне было нечего: я уже верил в то, что я действительно существовал раньше и что я египтянин по происхождению; наконец, меня ожидала награда в виде руки Изы, без нее я уже жить не мог, а каким образом покончить свое существование — мне было совершенно безразлично.
