Некоторое время я болтался без дела, беспрестанно меняя конспиративные квартиры. А в январе 1907 года получил направление за границу, во Львов. Наша бомбистская школа переносилась туда. Всю работу по организации Львовской школы Боевой центр возложил на Южное военно-техническое бюро. Это бюро было создано в Киеве еще осенью 1906 года и действовало в тесном контакте с Надеждой Константиновной Крупской, Леонидом Борисовичем Красиным и руководителями уральских боевиков.
К моменту провала питерской школы Южное бюро вошло в силу и творило прямо-таки чудеса. В руках работников бюро, особенно в опытных руках В. И. Богомолова — «Черта», присланного в Киев Красиным по предложению Владимира Ильича, сосредоточились связи с иностранными революционерами, которые помогали закупать за рубежом крупные партии пистолетов. Через границу один за другим шли транспорты оружия. В Киеве уже действовала бомбовая мастерская, в которой работала целая группа студентов-подпольщиков.
В Киев я и отправился с явкой к ответственному организатору Южного бюро Евгению Алексеевичу Фортунатову, известному в партии под кличками «Петр», «Евгений» и «Лохмач».
Киев встретил меня промозглой, прямо-таки осенней погодой. Меня, северянина, это поразило — ведь на дворе стоял январь!
У нас, подпольщиков, действовал святой закон: явки, пароли, адреса либо запоминать, либо записывать сложным шифром, а уж шифр-то обязательно запоминать наизусть. Этот порядок страховал от случайных провалов. Так пришлось поступить и мне.
Я разыскал «Лохмача» в книжно-писчебумажном магазине на Фундуклеевской улице. Магазин этот принадлежал студенческому товариществу, а официальным владельцем его числился штабс-капитан Жданович, офицер Киевского арсенала, инструктор нашей подпольной бомбовой мастерской.
Увы, оказалось, что я приехал слишком рано. Предстояло дожидаться еще нескольких будущих курсантов и «Петровича» — члена Южного бюро, который непосредственно ведал Львовской школой и должен был тайком перебросить нас всех в Австро-Венгрию, в состав которой тогда входила Западная Украина. Фортунатов устроил меня на конспиративную квартиру на Жилянской улице. Здесь я повидался с Володей Алексеевым, «полномочным представителем» уральской боевой организации при Южном бюро, и с его помощницей Людой Емельяновой. Неожиданно у меня оказалась много свободного времени, и я принялся бродить по Киеву. Хотелось получше познакомиться с красавцем городом, да и вообще подпольщику не мешает изучить место, куда заносит его судьба.
Ненароком я попал в полицейскую облаву на всякий уголовный люд, на беспаспортных, бродяг и других «отверженных» большого города: видать, чем-то вызвал подозрение полицейских. Задержанных, а нас набралось человек сорок, сначала препроводили в участок на Подоле и посадили в «холодную», а когда стемнело, выгнали из камер и под конвоем повели в тюрьму. Плелись мы берегом Днепра. Накрапывал мелкий дождь пополам со снегом. По пути попалось несколько лесопилок. Штабеля досок и бревен почти сплошной стеной тянулись меж дорогой и рекой.
Шагал я и ругал себя на чем свет стоит. Ведь надо же так глупо, ни за что ни про что попасться! А власти живо дознаются, что ты за птица.
«Эх, — подумал я, — была не была! Попробую дать стрекача. Повезет — буду жить и работать, а нет — убьют, помру без мучений, как солдат на посту».
Я шел левофланговым, шеренга была в середине колонны. Скинув тяжелое пальто — в нем не побежишь! — шепнул переднему:
— Прими шубу.
Тот понял, без звука взял. Улучив момент, я ринулся в темный коридор меж двух штабелей леса и запетлял по лабиринту ходов и переходов к самому берегу. Конвой спохватился лишь тогда, когда я добежал уже до Днепра. До меня донеслась грязная ругань. Прогремело несколько выстрелов. Но мне удалось скрыться и юркнуть в городскую толпу.
Куда теперь деваться? Раздетым далеко не уйдешь — привлечешь внимание полицейского или шпиков, еще квартиру провалишь. И тут я вспомнил рассказы товарищей-киевлян о Печорской лавре.
Частенько подпольщики, скрываясь от наседающих шпиков или спасаясь от обыска, находили убежище в лавре. Там так легко затеряться среди тысяч разношерстных богомольцев-паломников и ждать, пока явится кто-нибудь из комитетчиков — они время от времени навещают общежития, особенно если исчезал кто-либо из нелегальных.
И я ухватился за лавру, как за якорь спасения: «Пусть-ка господь бог и его земные присные послужат революции!»
Действительность превзошла мои самые радужные надежды. Оказалось, что в лавре не только обширные ночлежные, но и при каждой из них столовые-трапезные. Притом бесплатные! Правда, у дверей трапезных монахи поставили кружку, куда богомольцы поденежнее, а вернее — посовестливее, бросали, кто сколько мог.
Провел я в лавре под высоким покровительством православной церкви трое суток. Несмотря на все преимущества монастыря, я все же побаивался: а вдруг в какую-нибудь дурную башку придет идея проверить мои бумаги — и потому старался не попадаться на глаза одним и тем же людям. Ночевал каждую ночь в другом общежитии, кормился в разных трапезных. Скучища была страшная. И чтобы убить время, я побывал всюду, куда заглядывали паломники, «поклонился» всем мощам в ближних и дальних пещерах.
Понемногу стало одолевать беспокойство: а вдруг в организации провал? Вдруг все, с кем я связан, попали в руки охранки или вынуждены испариться из Киева? При этих мыслях мне делалось тошно. Один в незнакомом городе, без денег, без явок…
Настал четвертый день моего гостеванья в лавре. Обед. Захожу в столовую. На длинных дощатых столах, как обычно, дымятся миски с постными щами, возле мисок — деревянные ложки. Вдоль столов — скамьи. Перешагиваю через скамью, чтобы занять место — и вдруг:
— Петрусь!
Оборачиваюсь и, к своему восторгу, вижу Володю Алексеева и Люду Емельянову.
— Ты цел, Петрусь! Прямо-таки «в огне не тонешь, в воде не горишь»!
— Ну, если б я в огне не тонул, а…
— Тьфу, чертушка! — Володя потряс меня за плечи. — Тебя увидел, даже поговорку перековеркал!
Мы отошли в сторонку, подальше от любопытных. Мне уже расхотелось есть.
— Ты что, в одном пиджачишке? — спросил Володя уже серьезно. — Да-а, в таком виде выйти никак невозможно… Вот что, Людмила, ты побудь с ним здесь, только никуда не уходите, а то потом вас не разыщешь, а я сбегаю, куплю этому босяку пальто и шапку.
Володя скоро вернулся, и я расстался со спасительной обителью.
Дня через три, наконец, появился «Петрович». Но моих попутчиков все еще не было. И решили — подальше от греха! — отправить за границу покуда меня одного. «Петрович» вручил мне зашифрованные явки и адреса.
