— Купец и дева, вашу судьбу должны решить боги! — говорит князь Лют. — Но негоже бороться старости и материнству, а потому волю богов пусть узнают те, кто встанет на вашу защиту! Так гласят законы и так будет!
Князь медленно обводит глазами замершую перед ним толпу.
— Люди! Русичи и иноземцы! Кто желает встать на защиту гостя из Хазарии и доказать его невиновность?
Какое-то время над подворьем висит тишина.
— Я сделаю это!
Лют сразу узнает шагнувшего. Это Индульф, сотник из дружины ярла Эрика, один из лучших бойцов. Исполинского роста, с могучими плечами, длинными руками, обладающий необузданным нравом, он силен и опытен. В бою он всегда стоит в передней шеренге, первым бросается на чужую стену щитов. Не знает только князь Лют, какой ценой удалось купцу Хозрою купить этого воина.
Посреди подворья Индульф останавливается, со свистом вырывает из ножен длинный тяжелый меч, облокачивается на огромный, величиной с амбарную дверь, щит. Его шлем, украшенный перьями, сверкает, кольчуга, усиленная на груди квадратными стальными пластинами, тускло блестит, сам викинг, уверенный в своей силе и непобедимости, горделиво смотрит по сторонам. Дикой и несокрушимой силой веет от его огромной фигуры, страх и ужас вызывает его чуть искривленный широкий меч, его заросшее густой бородой и испещренное багровыми шрамами лицо.
А перст князя Люта уже направлен на Любаву.
— А кто встанет на защиту славянской девы? Кто принимает вызов отважного викинга Индульфа?
Едва стихает звук его голоса, как тысяцкий Микула делает шаг вперед.
— Я, княже!
Толпа на подворье взрывается гулом восторженных голосов. Микула спускается с крыльца, идет сквозь расступающийся перед ним людской водоворот, Не доходя до викинга несколько шагов, тысяцкий останавливается, спокойно обнажает свой меч. Варяг на голову выше русича, рядом со стройным и подтянутым славянином он кажется каменной глыбой.
Стоящий на крыльце князь Лют резко опускает руку.
— Да свершится воля богов!
И в то же мгновенье, даже не размахнувшись, викинг прямо с земли устремляет свой меч в грудь русича. Но Микула начеку. Не сдвигаясь с места, он лишь подставляет край своего щита. Рванув меч назад, Индульф заносит его над головой и обрушивает на противника новый удар. Отскочив в сторону, Микула избегает удара и мгновенно наносит свой, но русская сталь лишь скользит по умело подставленному щиту. Проревев, словно раненый тур, викинг выставляет вперед огромный щит и, вращая над головой мечом, наступает на русича. Удары падают один за другим. Микула с трудом увертывается от них, принимая на щит только самые опасные.
— Индульф, Индульф! — беснуются стоящие в толпе викинги.
Они знают толк в подобного рода зрелищах. Наемные воины, сражающиеся почти во всех концах мира, они видели бои специально обученных рабов-гладиаторов, поединки на ипподромах людей с дикими зверями, не в диковинку им и судебные поединки. И схватка между такими опытными и знаменитыми воинами, как Индульф и Микула, доставляет им истинное наслаждение.
Подбадриваемый криками товарищей, Индульф наседает на Микулу. От его частых и сильных ударов уже нет возможности уклоняться, они сыплются градом, все чаще и чаще падают на русский щит. И вот под очередным ударом щит трещит. Кажется, что еще немного, и он разлетится вдребезги. И тут Микула отбрасывает щит в сторону и обхватывает рукоять меча обеими руками. И вмиг стихают крики беснующихся викингов. Все находящиеся на подворье вдруг понимают, что настоящий бой начинается только сейчас.
Глаза Микулы недобро вспыхивают, на лице появляется и застывает злая гримаса. Пригнувшись, киевлянин первый прыгает на врага. Быстр и точен удар его меча, искрится и гремит под ним варяжский щит, а славянский меч уже сверкает перед самыми глазами викинга, заставляя его отшатнуться в сторону. Теперь наступает Микула. Он заставляет Индульфа все время прятаться за щитом, не дает ему возможности нанести ни одного своего удара. Но вот, выбрав момент, Индульф быстро шагает вперед и заносит свой огромный меч над головой Микулы. Прыгнув навстречу, Микула перехватывает его своим мечом. И так они замирают в шаге друг от друга. От неимоверных усилий на шее варяга вздуваются синие вены, округляются и лезут из орбит глаза, багровеет лицо. И когда кажется, что славянин сейчас не выдержит, он вдруг отпрыгивает в сторону и приседает, держа перед собой меч. Индульф бросается вперед, тут Микула с силой выбрасывает свой меч под открывшийся левый край щита варяга.
Многоопытен и расчетлив киевский тысяцкий, зорок и верен его глаз, а потому точен и неотразим удар. Меч входит в узкую полоску между двумя стальными пластинами на кольчуге викинга. Сделав шаг навстречу Микуле, он тяжело падает на землю.
Какое-то время на подворье стоит мертвая тишина, затем она взрывается громкими криками полоцких горожан и дружинников, Лишь викинги, угрюмо насупившись, хранят молчание.
— Люди, русичи и иноземцы! — звучит над подворьем голос князя Люта. — На ваших глазах свершился суд божий, само небо указало нам правого и виновного! Русская дева, волей богов ты очищена от подозрений, и все твои слова признаны правдой! А ты, хазарин, будешь держать ответ за свое злодеяние.
Князь оборачивается в сторону Хозроя, но место, где купец только что был, пусто. Презрительно скривив губы. Лют поднимает руку.
— Люди, слушайте все! Хазарский купец Хозрой отныне не гость Руси, а тать и головник! Всяк, кто изловит и доставит его ко мне, получит награду!
Подворье постепенно пустеет, вскоре на нем остается лишь группа викингов, окруживших мертвого Индульфа, Устало опустившись на крыльцо, Лют смотрит на Эрика.
— Ярл, вечером у меня застолье, жду на нем и тебя с викингами.
17Веселье в княжеском тереме в полном разгаре, когда Лют ставит на стол свой кубок, трогает за локоть Эрика.
— Ярл, погоди пить, хочу спросить тебя.
Эрик с неудовольствием отнимает от губ чашу с вином, вытирает рукой липкую от хмельного зелья бороду.
— Слушаю тебя, брат.
— Ты обещал спросить совета у богов и сказать мне, куда двинешься из Полоцка со своими викингами. С тех пор прошло много времени, а я так и не слышал твоего ответа. Скажи мне его сейчас…
— Боги не дали нам ответа, брат. Один указал старому дротту дорогу на древлян, а райские девы валькирии, говорившие с вещуньей Рогнедой, и огненные стрелы, посланные Тором, позвали нас в поход на полян. Когда новый дротт снова хотел узнать волю неба, боги не ответили ему ничего. Я до сих пор не знаю, что мне делать.
