Линкольн Чайлд - Меч карающий

Хатч как можно осторожнее переставил одну ногу, затем вторую, пытаясь не оступиться во тьме. Вскоре они добрались до развилки и продолжили спуск по главной штольне, держась за стену.

Малину казалось, что у него есть шанс оторваться. Было темно, как в угольных копях, и всё, что требовалось – просто как-нибудь вырваться из хватки Стритера. Но комбинация пистолетного ствола, вгрызающегося в раненое ухо, и заторможенности сознания не давала возможности думать рационально. Мимолётно он задался вопросом, почему Стритер просто его не застрелил.

По мере того, как они уходили всё дальше, Малин задумался, насколько хорошо Стритер знает Бостонскую шахту. На острове было лишь несколько горизонтальных туннелей, и чуть ли не все они буквально испещрены вертикальными шахтами.

– Тут есть колодцы? – наконец, решился спросить он.

– Если и есть, ты первым это узнаешь, – с резким смехом ответил Стритер.

После, казалось, бесконечного кошмара спуска в кромешной тьме, где каждый шаг грозил падением в пропасть, Хатч увидел впереди слабый отблеск. Туннель медленно повернул, и взору предстало неровное отверстие, обрамлённое светом. Теперь стало слышно и негромкое гудение механизмов. Стритер, подтолкнув, заставил подбавить ходу.

Хатч остановился на выходе, где туннель встречался с Водяным Колодцем. На какой-то миг ослеплённый после бесконечной погони, он вскоре осознал, что светят лишь аварийные огни, расставленные по лестнице. Новый приступ боли в ухе – и Стритер заставил его ступить на металлический мостик, что соединял Бостонскую шахту с лестницей. Не отставая ни на шаг, Стритер нажал на кнопку вызова лифта. Снизу донеслось гудение, и через несколько секунд появился сам лифт. Он замедлился и, наконец, остановился прямо у мостика. Стритер тычком указал Малину встать на платформу, и сам занял место у него за спиной.

По мере того, как они ехали к основанию шахты, Хатч почувствовал – к влажному гнилому запаху Водяного Колодца теперь примешивается кое-что ещё: вонь дыма и жжёного металла.

Спуск завершился. У основания Колодца стены сузились, воздух стал тяжёлым, несмотря на вентиляционные системы. По центру располагался новый колодец, поуже, недавно вырытый. Тот самый, что вёл к самой сокровищнице. Стритер жестом велел доктору спуститься по лестнице. Вцепившись в поручни, Хатч миновал сложное переплетение титановых прутьев и брусьев. Снизу донеслись треск и шипение ацетиленовой горелки.

И затем он очутился на дне шахты, в самом центре острова, нетвёрдо стоя на ногах. Стритер спрыгнул на землю за его спиной. Хатч отметил, что грунт уже счистили, и теперь перед ними лежала огромная ржавая железная плита. При виде неё в нём угасли последние проблески надежды. Джерард Найдельман на коленях склонился над плитой, ацетиленовой горелкой вырезая узкий прямоугольник в три квадратных фута. Затем к вырезанному куску приварили болт и кабелем прикрепили к огромной бадье. В дальнем углу шахты, сложив руки на груди, стояла Магнусен – стояла и молча смотрела на Малина с выражением холодной ненависти и презрения.

Найдельман закрутил пламя на горелке, оно с яростным шипением угасло. Отложив её в сторону, капитан поднялся и поднял маску сварщика, безо всякого выражения уставившись на доктора.

– Жалко выглядишь, – сухо заметил он.

И повернулся к Стритеру.

– Где ты его нашёл?

– Они с Бонтьер пытались вернуться на остров, капитан. Я догнал его в Бостонской шахте.

– А Бонтьер?

– Их ялик налетел на риф. Есть некая вероятность, что она выплыла, но крайне маленькая.

– Понятно. Жаль, что она тоже оказалась во всём этом замешана. Но всё равно, ты молодец!

Стритер вспыхнул от похвалы.

– Капитан, можно на минутку одолжить ваш пистолет?

Найдельман с озадаченным выражением вытащил из-за пояса оружие и подал Стритеру. Последний навёл его на Малина и передал Найдельману свой.

– Сэр, можно попросить перезарядить мой? У меня кончились патроны.

И криво ухмыльнулся в лицо Малину.

– Вы упустили свой шанс, доктор. Другого не будет.

Хатч повернулся к Найдельману.

– Джерард, прошу – выслушай меня!

Капитан щелчком загнал в пистолет новую обойму, после чего заткнул оружие за пояс.

– Выслушать тебя? Я слушал твои речи неделю за неделей. Это утомляет.

Он содрал с головы защитную маску и передал её Магнусен.

– Сандра, будь добра, поработай горелкой. Батареи проживут не больше двух часов, может быть, трёх. Тянуть нельзя.

– Ты должен выслушать, – сказал Хатч. – Меч Святого Михаила радиоактивен. Открыть ларец – самоубийство!

Лицо Найдельмана перекосило от ярости.

– Нет, ну посмотрите, какой неугомонный. Миллиарда тебе недостаточно?

– Подумай, – настойчиво продолжал доктор. – Хотя бы на миг выбрось из головы сокровище, и подумай, что случилось на острове. Это объясняет всё: проблемы с компьютерами, торможение в сетях. Излучение из сокровищницы вызывало те аномалии, которые описывал Вопнер. А болезни в команде? Радиация подавляет иммунную систему, понижает число лейкоцитов, позволяет сдаться на милость первой попавшейся болезни. Держу пари, самые тяжёлые случаи – среди тех, кто постоянно торчал в Колодце, день за днём. Кто копался в земле и устанавливал подпорки.

Капитан уставился на него. В его взгляде было невозможно что-либо прочесть.

– Радиация вызывает облысение, у людей выпадают зубы. Точь-в-точь как со скелетами пиратов. Что ещё могло быть причиной такого захоронения? На скелетах нет признаков насильственной смерти. А почему остальные бросились отсюда сломя голову? Они бежали от невидимого убийцы, которого не понимали. А почему, как ты думаешь, корабль Окхэма нашли брошенным, почему погибла вся команда? Да потому, что они мало-помалу получили смертельную дозу радиации – утечку из ларя с Мечом Святого Михаила.

Стритер жестоко прижал дуло пистолета к раненому уху, и Хатч безуспешно попытался освободиться.

– Разве непонятно? Бог знает, насколько радиоактивен меч. Должно быть, он излучает как не знаю что. Если ты его достанешь, то убьёшь не только себя, но многих. Ты…

– Я выслушал достаточно, – произнёс Найдельман и посмотрел в глаза доктору. – Забавно. Я и не думал, что это можешь оказаться ты. Когда я продавал идею раскопок инвесторам, показывал им цифры оценок риска, ты был самым стабильным фактором. Ненавидел сокровище. Никогда никому не позволял вести раскопки. Чёрт, да ты даже не возвращался в Стормхавэн! Я знал, что если заручусь твоим согласием, мне не придётся беспокоиться насчёт алчности.

Он покачал головой и добавил: