— Да, хорошенькая карусель, — согласился я, наблюдая за невозмутимым лицом Мэри, которая старалась не смотреть на меня, когда продевала запонки в рукава моей рубашки. Обе мои кисти были перевязаны, пальцы едва двигались. Я продолжал:
— Конечно, теперь нашей публике будет о чем поговорить, кроме футбола, — о последнем сообщении по телевидению, о последних новостях. И начнется сенсация.
Я рассказал о случившемся прошлой ночью, умолчав только о моей поездке в Лондон к Шефу. Под конец Харденджер серьезно сказал:
— Очень и очень любопытно. Собираетесь меня убедить, что проснулись среди ночи и, ни слова не говоря Мэри, затеяли телефонные разговоры и расследование в Уилтшире?
— Я же вам объясняю: старые полицейские методы, да и вы с ними согласны, требуют застать подозреваемых врасплох и — будешь на полпути.
Вообще–то я и не собирался спать. Пошел один, потому что вы возразили бы против моих приемов и, не колеблясь, воспрепятствовали бы мне вести расследование.
— Да, вы правы, но если бы я остановил вас, то ваши ребра остались целыми. Все до единого, — холодно возразил он.
— Конечно, но тогда не отпало бы сразу столько подозреваемых.
Осталось пятеро. Я каждому намекнул, что мы скоро раскроем это дело, и один из них, довольно нервный, решил меня остановить. — Это только предположение.
— Черт возьми, но предположение толковое. У вас имеется что–либо получше?.. Сначала я сразу же принялся за Чессингема. У него довольно много грешков и…
— Я забыл спросить, — перебил меня Харденджер, — вчера ночью вы звонили Шефу?..
— Да, — без тени смущения ответил я. — Добивался разрешения действовать своими методами: знал, что вы не согласитесь.
— Вы дьявольски хитры, не правда ли? — Если он и догадался, что я обманываю, то на лице это не отразилось. — Просили узнать об этом Чессингеме, о его службе, о том, водил ли он машину в армии?
— Да. Хотите его арестовать?
— Намереваюсь. А как его сестра?
— Ее нельзя ни в чем обвинить. Мать также вне подозрений. Это точно.
— Итак. Остается четверо, с кем вы утром общались. Можете утверждать, что они вне подозрений?
— Нет, не могу. Возьмите хотя бы полковника Уйбриджа. У него доступ к секретным папкам, он мог бы легко шантажировать и привлечь к соучастию доктора Хартнелла…
— Вчера вечером вы считали Хартнелла невиновным.
— Да, но у меня имелись на него особые виды. Во–вторых, почему наш храбрый полковник, как подобает храброму офицеру, не вызвался войти в лабораторию номер один вместо меня? Не потому ли, что знал о выпущенном там вирусе ботулинуса? В–третьих, он единственный, не имеющий алиби на ночь убийства.
— Боже! Кэвел, не предлагаете ли вы арестовать полковника Уйбриджа?!
Должен сказать вам, что мы не очень красиво поступили, когда потребовали отпечатки пальцев у Кливдена и Уйбриджа сегодня утром у них дома. Кливден сразу же после этого позвонил помощнику специального уполномоченного.
— И тот схватился за голову?
— Как положено воспитанному человеку. Он на нас сейчас зол чертовски.
— Это еще ничего. Результаты исследования отпечатков пальцев в этих домах дали что–нибудь?
— Для этого нужно время. Ведь еще не полдень. Будут готовы только через два часа. Да и вообще, я не могу арестовать Уйбриджа: военный министр в сутки снимет с меня голову.
— Если этот тип пустит в действие дьявольский микроб, то военное министерство тоже через сутки перестанет существовать. И тогда вряд ли ваша судьба кого–нибудь заинтересует. Кроме того, вам не обязательно сажать его в тюрьму. Посадите его под домашний арест или как–нибудь в этом духе изолируйте. Назовите это как угодно. Что нового дали последние часы?
— Тысячу версий, и все пустые, — удрученно ответил Харденджер. Молоток и кусачки действительно использовались при налете. Но это и так ясно. Абсолютно ничего о «бедфорде» и телефонной будке, из которой звонили вчера вечером в Рейтер. Упрятали вашего Тариэла и его партнера. Ими теперь занимается комиссия по коррупциям и взяткам, будут сидеть, пока об их бизнесе мы не будем знать лучше их самих. Посидят не меньше недели, но я об этом не грущу. Во всяком случае, доктор Хартнелл является их единственным клиентом из лаборатории номер один. Лондонская полиция пытается напасть на след человека, который посылал письма на Флит–стрит.
Если мы зря тратим время здесь, то они делают то же самое. Инспектор Мартин все утро допрашивал работающих в лаборатории номер один, выяснял их связи друг с другом. Ему удалось только установить, что доктор Хартнелл и Чессингем обменивались визитами. Но это всем известно. Сейчас мы проверяем каждого, кто в течение года имел хоть какой–то промах. Наряды наших людей проверяют обитателей каждого дома в радиусе трех миль от Мортона.
Выясняют, не случилось ли чего странного или необычного в ночь убийства.
Авось что–то и наклюнется. Если широко забрасывать сеть, всегда что–то поймается.
— Разумеется. Через пару недель. Или через пару месяцев. А наш общий приятель с дьявольским микробом начнет действовать через несколько часов.
Черт возьми, старший инспектор, мы не можем сидеть и ждать, когда что–то наклюнется! Методичность даже в самом большом масштабе не поможет. Другой метод — курение пеньковой трубки в стиле Шерлока Холмса — нас также далеко не уведет. Нужно спровоцировать действие.
— Вы уже это сделали, — кисло сказал Харденджер, — видите, куда это вас привело. Хотите еще больших реакций? Так?
— Первым делом нужно проследить всякую финансовую операцию и каждый денежный взнос любого работающего в лаборатории номер один, каждый прошлогодний взнос в банк. Не забудьте при этом Уйбриджа и Кливдена. Пусть подозреваемые об этом знают. Пошлите наряды полицейских в их дома.
Переверните там все вверх дном. Составляйте список мельчайших вещей, какие там обнаружатся. Это не только обеспокоит человека, которого мы ищем, это может дать реальный результат.
— Если мы зайдем так далеко, — вставил инспектор Вилли, — то можем посадить кучу невинных людей. Это единственный способ заодно вывести из игры того, кого мы ищем?
— Бессмысленно, инспектор. Возможно, мы имеем дело с маньяком, но весьма талантливым. Такую вероятность он предусмотрел еще несколько месяцев назад. У него должны быть сообщники: никто из Мортона не смог бы отправить эти письма в Лондон сегодня утром, спокойно спорьте на вашу будущую пенсию, что сразу после кражи бактериологических культур он, должно быть, избавился от сообщников.
— Хорошо, тогда мы поторопимся, — неохотно сказал Харденджер, — хотя и не знаю, где отыскать столько людей, чтобы…
