— Почему незадачливых?
— Искал золото — не нашел, попробовал скупать у чукчей пушнину — не вышло: разорил его Олаф Свенсон — был такой некоронованный король чукотского пушного рынка. А в двадцатых годах охотился Томб как-то весной на гусей да переложил пороху в гильзы. Ствол разорвался, и ему выжгло глаза, повредило пальцы. Хорошо, семьей к тому времени обзавелся, а то совсем бы беда была.
— Семью из Америки завез?
— Ну что вы — из Америки! Выберет такой искатель здесь чукчанку или эскимоску, чтобы обязательно красивая, наплодит детей, заработает деньжат и через пролив — пускать заработанный капитал “в дело”, как они говорят.
— С семьей?
— Вы, Петр Петрович, хоть и старше меня на целый десяток, а наивны. Разве деловой американский мир потерпит, чтобы женой начинающего дельца была, туземка? Да и самих “дельцов” больше устраивали Кэтти или Мэри.
— Ну, а с Томбом-то что?
— А Томб к тому времени тоже имел ребенка, жену и жениных родственников. Он решил не возвращаться в Соединенные Штаты. Кто там станет кормить слепого? А что у чукчей нет такой привычки — бросить человека в беде, — об этом Томб знал достаточно хорошо.
— И до сих пор он здесь живет? — с явным любопытством спросил Столяров.
— Сейчас у него остановимся. Квартирка просторная: один полог, то бишь комнатку, он обычно сдает проезжим. Сын его Гарри работает в колхозной охотничьей бригаде. И отлично работает. Чукчи его зовут по-своему — Гырголь. Оба по-русски хорошо говорят. И подданство советское. Старик еще в двадцать девятом году выхлопотал… Ну, синьор, слезайте с поезда, приехали. Помогите распрячь собак: надо их покормить.
Из домика, у которого остановилась нарта, вышел грузный широкоплечий старик, прислушался к собачьей возне и улыбнулся краем губ.
— Калигранские школьные собаки, — определил он. — Это Борис Николаевич? Возвращаетесь уже?
— Он самый, — отозвался Борис, ловко бросая куски мяса собакам. — Готовьте угощение, папаша Томб. Рекомендую зоотехника Столярова.
Столяров внимательно разглядывал Томба. Старик был без шапки. Спутанные изжелта-белые волосы свисали на перекошенное ожогом лицо. Глаза были плотно закрыты обезображенными веками.
— Здравствуйте, — произнес слепой, протягивая руку.
В комнате приехавшие, раздевшись до пояса, долго мылись над эмалированным тазом.
— Скажите, зоотехник, в какой это кузнице вас ковали? — спросил Борис, поглядывая на внушительную мускулатуру Столярова.
Столяров усмехнулся и пошлепал полотенцем по своей широкой спине:
— Спорт. Уважаю атлетику всех видов.
— Нарту вместе с собаками сможете тянуть, когда собаки устанут.
В комнату вошел коренастый мужчина. Он принес чайник, достал из шкафчика чашки, блюдца и сахарницу.
— Пейте чай, — предложил он. — Мясо поспеет через час.
— Спасибо, Гырголь, садись с нами. Знакомься с новым районным зоотехником… Как охота?
— Нерпы пока мало: очень плотный лед.
— Из экспедиции люди не проезжали?
— Из Аанкатской бухты? Были чукчи, говорят, обогнали Акопова: сейчас подъехать должен. Говорили, в порт торопится.
— Станешь торопиться, — усмехнулся Борис. — Во-первых, целый год семью не видал, во-вторых, материалов, небось, груду накопил, быстрее обработать надо.
— А что за экспедиция? — с интересом спросил Столяров.
— Геологическая. Вартан Акопов — ее начальник. Дружок моего детства. Пять чукотских хребтов обшарил, обмерил, обнюхал и обжил. “Голову, — говорит, — положу под топор, если Чукотка не станет самой высокоиндустриальной окраиной”. Про него друзья говорят: “Сгущенного характера человек”. Мы с ним мальчишками в Краснодаре… Погодите!.. — Борис наклонил ухо к замерзшему окну. — Гырголь, слышишь, собаки лают? Он!
Борис соскочил с табуретки и, не одеваясь, выскочил на Улицу.
С улицы доносились крики, громкий собачий лай. В сенях что-то загремело, и в комнату следом за Борисом, который весь уже был обсыпан снегом, ввалился объемистый саквояж, а за саквояжем — два человека. Первый из них на ходу стаскивал через голову меховую рубашку.
— Те же и Вартан Акопов, тигр чукотских недр, — весело пояснил Борис.
— Борька! Ты?
Друзья обнялись. Потом Борис обнялся и со вторым, который успел уже сбить наледь с сапог и улыбался так, что глаза его превратились в щелки.
— Калигранский культпросветработник Ренвиль, — отрекомендовал его Борис. — Говори скорей, как дела в школе?
— На месте школа, Борис Николаевич. Вас ждет. Топливо подвезли.
— Подвезли? Дивно. Разоблачайся. Ну, Столяров, значит, нам сегодня развлечение. Ренвиль кинокартину привез, завтра вместе с ним в Калигран поедем… А с тебя, Вартан, магарыч: домой отправляешься!
Акопов ухватил обеими руками свою густую черную бороду и потянул горбатым носом.
— Слышу запах, — сообщил он.
В дверях появилась фигура слепого хозяина. Он нес большую кастрюлю.
— Ваше любимое блюдо, Борис Николаевич. — Губы у Томба растянулись в улыбке.
— Неужели нерпочка?
— Молодая, — сказал хозяин, осторожно ставя кастрюлю на стол.
Борис и Ренвиль как по команде вынули ножи.
— Прошу немного подождать, иначе встреча будет сухая. — Акопов запустил руку в саквояж и прищурил глаз. — Пожалуйста, угадай… Чем буду угощать?
— Спиртом.
— Спирт пускай белый медведь пьет.
— Коньяком.
— Не умеешь угадывать.
Акопов извлек из саквояжа большую темную бутылку без этикетки, потряс ею в вытянутой руке и щелкнул языком:
— Настоящий выдержанный “Воскеваз”. По-старому — “Кизил-Тамур”. Прислали ереванские родичи. Присаживайся, папаша Томб. Гырголь, что стоишь?
Гырголь отказался от рюмки, сел и вынул из-за пояса нож. Левой рукой он достал из кастрюли большой кусок мяса, захватил краешек зубами, ловко подрезал его снизу ножом у самых губ и проглотил, почти не пережевывая. Столяров с интересом смотрел, как быстро исчезает огромный кусок мяса. Борис расхохотался:
— Что, зоотехник? Поучительное зрелище? Допивайте бокал и следуйте его примеру, а то ничего не останется.
Столяров взял вилку, выбрал из кастрюльки кусочек, попробовал его зубами, отложил в сторону и потянулся к своему рюкзаку. Борис прыснул:
— Предпочитаете консервы, Петр Петрович? Ничего, это скоро пройдет. Через полгода вас от нерпы за уши не оттянешь, на консервы не захотите и смотреть.
Вскоре стало шумно. Акопов наседал на Бориса, требуя ответа:
— Ну, Боря, ты скажи, ты учитель: вот почему все чукчи хорошо рисуют? А? Мне один охотник такую, так-кую карту вычертил… — Акопов восторженно щелкнул пальцами.
