Майор был на месте. Выслушав Мочалова, взволнованно сказал:
— Ну, Иван Петрович, кажется, ты на верном пути! Но поздравлять не буду — рано. Теперь слушай меня. Нам только что удалось установить его дружков, которых хозяйка называла пижонами. Один из них — Комель Эрнест, второй — Бузан Лев. Они жители Минска. Обоим по двадцать шесть лет, проживают вместе с родителями. Оба нигде не работают...
— Где они?
— В том-то и дело, что неизвестно. Родители говорят, что как ушли несколько дней назад, так как в воду канули. Давай сделаем так: сегодня договорись с кобринскими товарищами о взаимодействии. Попроси их, пусть попробуют установить другие связи Боркина и Щедрова, а сам завтра же с утра выезжай в Брест. В первую очередь добудь фото Щедрова и вышли его нам. Мы предъявим на опознание хозяйке Красина. Сам знаешь, как это важно. Затем попробуй установить место нахождения Щедрова и его дружков. Фотографии Бузана и Комеля мы сегодня размножим и объявим их розыск, направим в Кобрин и Брест, так что получишь их. Теперь главное, Ваня, запомни: я тебе запрещаю рисковать, слышишь, запрещаю и делаю это не только от своего имени, но и от имени твоего отца и Алексея Васильевича! Мы обязаны с тобой взять этого гада так, чтобы не иметь даже ни одной царапины. Как только выйдешь на него, немедленно дай знать, я приеду. Сам понимаешь, как это и для меня важно!
Прошло чуть больше часа, и Мочалов стоял в неосвещенном тамбуре, глядя в проносившуюся за окном темень. Он не спешил входить в вагон. Хотелось побыть одному, спокойно проанализировать все, чтобы завтра снова продолжить трудный поиск в Бресте.
Славин закончил пятиминутку, и сотрудники начали выходить из ленкомнаты. Вскоре, кроме начальника уголовного розыска и Славина, никого не осталось. Дроздович положил на стол перед майором план действий. Владимир Михайлович внимательно прочитал и, возвращая план, сказал:
— В принципе все правильно, но ждать ответов — это значит терять время и, самое главное, дать возможность преступнику напасть на следующую жертву. Вы сейчас поезжайте в суд и попросите, чтобы вам показали архивное уголовное дело. Найдите данные его дружка, их вместе судили. Насколько я помню, тот раньше проживал на улице Цнянской. Не исключено, что Клавдин и сейчас пристроился у него. Затем попробуйте выяснить, чем занимается этот дружок Клавдина, с кем дружит и все прочее.
Дроздович ушел, а Славин направился к себе. Как обычно, с утра ему предстоял разбор материалов, беседа с задержанными за мелкое хулиганство и еще десяток больших и малых дел, которых у начальника районного отдела милиции всегда много.
Владимир Михайлович всегда старался четко планировать свою работу на день. В понедельник ровно в одиннадцать он должен быть в райкоме партии, где собирались секретари партийных комитетов крупнейших предприятий и учреждений района. Обычно на этих совещаниях Славину предоставляли слово, и он знакомил присутствующих с оперативной обстановкой, наиболее опасными преступлениями и происшествиями, которые произошли в районе за прошедшую неделю...
Совещание в райкоме закончилось ровно в двенадцать, и, по возвращении в отдел, майор сразу же пригласил к себе в кабинет Дроздовича, который вернулся из суда.
— Вот, Владимир Михайлович, полные данные на Клавдина и его дружка, фамилия которого Алматов.
Славин взял справку:
— Точно они! Хорошо. Побывайте дома у Алматова, только не спугните!
— Я понял. Разрешите идти?
Дроздович ушел, Славин посмотрел на часы. Через несколько минут у него в кабинете должны собраться начальники отделений...
Дроздович не торопясь шел по улице в сторону дома Алматова. После окончания высшей школы милиции он недавно был направлен в Минск и не боялся, что его могут опознать подозреваемые. По пути он обдумал несколько версий, которые могли пригодиться в разговоре с жильцами домов, куда он будет заходить.
Конечно, был и другой путь. Поговорить с участковым уполномоченным, который наверняка знает многое. Но, на беду, участковый уехал на учебу, а новый еще не назначен.
Дроздович выбрал дом, у забора которого на тротуаре было много снега, и вошел во двор. По узенькой протоптанной дорожке прошел к крыльцу. Встретила его старушка, которая, несмотря на жарко натопленную печь, была одета в теплую шерстяную кофту, а поверх еще повязала большой пуховый платок. Дроздович поздоровался и, не говоря, кто он и откуда, спокойно спросил:
— Бабушка, почему у вашего забора никто тротуар от снега не чистит?
Старушка, подслеповато щурясь, виновато глядя на гостя, начала оправдываться:
— Вы нас извините, мой старик в деревню уехал, старший сын — в командировке. Сегодня младший, как только придет с работы, сразу же почистит.
— А в доме больше нет никого, кто мог бы это сделать?
— Нет никого.
— Ну, тогда к вам и претензий нельзя предъявлять. А вот с соседа вашего мы спросим. Мужчин полная хата, а снег убрать некому.
— Это о каком соседе вы говорите?
— Я об Алматове.
— Ну, ему же всегда некогда, — старуха хмуро улыбнулась, — ему из-за водки времени не хватает. Мужиков много, но всем лень.
— Бабушка, а почему они так живут?
— Почему, спрашиваете? Алматов как пришел из тюрьмы, так сразу же пить, как и прежде, начал. Дружков десятками водит.
Хозяйка оказалась разговорчивой и, самое главное, — многознающей. Она рассказала, за что Алматов отбывал наказание, где сейчас работает и кто, кроме него, проживает в доме.
Дроздович рискнул поинтересоваться о Клавдине. Как бы поддерживая старушку, проговорил:
— Да, вы правы. Теперь и я вспомнил, как встретил однажды Алматова. Он так где-то набрался, что еле ноги переставлял. С ним, помню, был какой-то высокий мужчина, они друг за дружку вцепились и на всю улицу матюгались.
— Так это же и есть его дружок Жорка. Они вместе за свои темные дела сидели, а теперь вместе и пьянствуют.
Волнение Дроздовича всегда выдавали руки, которые беспокойно двигались, и он, зная об этом, сунул их в карманы пальто.
— А этот Жорка, или как его там зовут, где живет?
— Да у Алматова же, где ж ему еще жить. Кому он нужен?
— Вы меня так напугали, — усмехнулся Дроздович, — что я даже растерялся и теперь не знаю, заходить мне к этому Алматову? Могут и в драку броситься, если на пьяных нарвешься.
— Это точно, от них всего можно ожидать.
— Скажу, пусть с ними из домоуправления разбираются.
Дроздович шел по улице, а в душе у него все пело. Еще бы! Редко случается такая удача. Как говорится, с первого захода выяснил то, что надо было. Дроздович представлял, как обрадуется Владимир Михайлович его сообщению.
