Сны не приносили долгожданного отдыха. Боязнь внезапного появления хищника превратила сновидения в пытку. Мальцев даже не спал. То состояние, в которое он погружался ночью, больше напоминало тревожную дрему вперемешку с ужасами и кошмарами, от которых он вскакивал и, выставив перед собой один из кольев, настороженно вглядывался в темноту, одновременно проверяя, рядом ли жена, и прислушиваясь к ее хриплому и неровному дыханию, определяя, жива ли она. Потом он понял, что подобный сон только отнимает у него силы, и стал спать днем, а Ирина, более-менее выспавшаяся под его охраной ночью, сторожила его покой. Пищевой рацион семьи по-прежнему составляли ягоды и грибы, которых, к счастью, росло множество на окрестных полянах. На сбор выходили, по-прежнему, вдвоем. Мальцев держал в руках копье и осматривался, зная, что медведь выскочив из своей засады, может в считанные мгновения преодолеть огромные расстояния. Ирина же занималась непосредственно поиском пригодных к употреблению даров леса. Так прошло еще два дня, пока на песчаной отмели не появился призрак.
Первой следы обнаружила Ирина. Вернее следы встречались супругам и раньше, но каждый из них принимал их за отпечатки ног друг друга. Ирина, когда просыпалась утром, и шла к реке умыться, с улыбкой смотрела на их ровную цепочку идущую вдоль кромки воды. Она знала, что мужу приходиться нелегко ночью, когда все вокруг, в непроглядной тьме, может представлять потенциальную опасность. Поэтому не было ничего необычного в том, что муж мог подходить к реке и ополаскивать лицо ледяной водой, прогоняя сон. Владислав же, измотанный ночными дежурствами, полагал, что это утренний моцион жены оставлял за собой вязь ее отпечатков на песке. Недоразумение выяснилось случайно. Они опять предприняли очередную вылазку в тайгу, а когда вернулись, то сначала даже не поняли, что произошло. Перед самым походом, Ирина машинально, думая о чем-то своем, провела по песку палкой, ровняя его и стирая отпечатки ног. Когда же они вернулись на отмель, вдоль самой воды отчетливо выделялись человеческие следы.
— Влад! — Ирина даже потеряла на мгновение голос, с усилием преодолевая спазм в горле, — Влад!
Мальцев подбежал к ней, схватив лежавший рядом с ним на земле кол. Но жена больше не могла вымолвить ни слова. Она лишь показывала пальцем на вереницу следов, испуганно качая головой.
Мальцев даже не понял в чем дело. Он еще раз посмотрел на отпечатки, потом на перепуганную супругу.
— Ира, что случилось?
— Следы… — только и смогла прошептать она, задыхаясь от ужаса.
— Ну и что? Здесь всегда следы…
— Я… Я… Я их стерла перед уходом, — Ирина выдохнула и с шумом втянула в себя воздух, — Это не наши следы! Здесь кто-то был в наше отсутствие! Мы пропустили их… Они уплыли. Все! Они уплыли!
— Да кого, кого мы пропустили? — Мальцев лихорадочно соображал, пытаясь понять, что хотела сказать ему этими невразумительными фразами жена.
— Спасателей. Рафтеров. Они увидели костровище, походили, и не нашли нас, не дождались. Они уплыли, Влад! Совсем… Все кончено…
— Да е-мое, Ирина, ты точно уверена, что следов здесь не было?
Жена закивала головой и заплакала.
— Ну… — Мальцев растерянно оглянулся. Никого вокруг не было. Река по-прежнему была безлюдна. Владислав уже давно засомневался в словах Бурмана. Ему казалось, что они вообще оказались на другой планете, где нет людей, а только лес и хищные животные. Ну, если и не на другой планете, то в такой заколдованной глуши, про которую ни рафтеры, ни спасатели просто не слышали. Он обнял жену и повел ее прочь от этих проклятых следов. Нужно было успокоить ее, а потом все-таки разобраться с тем невидимкой, который посетил место их вынужденной стоянки в отсутствие хозяев.
Следующие сутки прошли относительно спокойно. Ирине удалось найти несколько лекарственных трав, которые помогли немного сбить температуру. Новых следов на берегу не было, а про старые никто не вспоминал. Мальцев, потому что полагал, что жена просто ошиблась, Ирина — потому что уже и сама ни в чем не была уверена. Сознание под действием стресса способно выкидывать еще и не такие номера. В любом случае, если даже следы и были, появление призрака было не таким ужасающим происшествием, нежели наличие на песчаной отмели огромных медвежьих лап. Мальцев поймал себя на мысли, что этот людоед превратился для них в воплощение всего мирового зла, какое только можно было себе вообразить. Словно все детские и взрослые страхи слепились в один, леденящий душу комок ужаса, и теперь одно только воспоминание о том жутком раннем утре парализовало волю, разум и тело. Но медведь не нападал. Возможно, потерял свою добычу, а возможно просто ушел за более доступной жертвой. Но, несмотря на это затишье, Мальцев по-прежнему ни на секунду не расставался с деревянной пикой, которая словно стала продолжением его изможденного тела. Он даже ходил, опираясь на копье, как на посох. И он совершенно точно знал, что если ситуация сложится таким образом, что придется пустить это копье в дело, он не будет колебаться ни секунды. Все условности и шаблоны поведения, действенные в городе, во время этой затянувшейся экспедиции осыпались словно шелуха, обнажая скрытые до поры до времени и дремавшие в сумерках сознания инстинкты. В этих же сумерках скрывалось еще кое-что. Голоса. Когда Владислав впервые услышал их, то вел себя примерно так же, как Ирина увидевшая цепочку следов около воды. Хорошо еще, что жена в этот момент спала, и ему хватило выдержки не будить ее на волне своего эмоционального взрыва. Он обшарил весь берег. Но голоса исчезли так же внезапно, как и появились. Были ли это на самом деле звуки человеческой речи, принесенные ветром по речной поверхности? Или это были галлюцинации, бред воспаленного воображения, расшатанного многодневным нервным и физическим истощением?
Призрак позволил увидеть себя следующей ночью. Сначала опять были голоса, к которым Мальцев, сидевший около костра, тщетно прислушивался, вытягивая шею и приставляя к уху ладонь, пытаясь выделить их на Общем фоне шума водных порогов и шлепанья волн о прибрежные камни. После того как голоса умолкли, ночному сторожу показалось, что около самой воды было какое-то движение! Он вскочил и, сжимая обеими руками копье, вышел из светового круга, пристально вглядываясь в темноту вокруг. Когда зрение более-менее адаптировалось к ночной тьме, Мальцев отчетливо увидел у самой кромки воды силуэт человека! Казалось, что незнакомец стоит и разглядывает людей, расположившихся около огня. Владислав почувствовал, как все тело охватил какой-то паралич, который не позволял сделать ни единого движения, не вымолвить ни единого звука. Человек! Здесь! Спасатель? Местный? Друг или враг? Силуэт у воды не сделал ни единого движения, и Мальцеву показалось, что он опять ошибся, и это не человеческая фигура, а сплетение призрачных лунных отсветов, бликов на воде и теней, которые с приходом тьмы господствовали повсюду. Человек? Здесь? Сначала голоса, потом силуэт… Галлюцинации начинали прогрессировать. Мальцев закрыл глаза и потряс головой, словно стряхивая с себя это наваждение. А когда открыл, незнакомца там уже не было.
