— То есть передник, который Аарон носил во время совершения ритуалов. Но нас сейчас интересует наперсник. Он был сделан согласно указаниям Яхве Моисею. Он был квадратный, и мастер употребил для него голубую, пурпурную и червленую шерсть. Понимаете, согласно книге «Исход», когда Аарон входил в святая святых ради молитвы, то он обязан был надевать «Наперсник суда», на котором записаны имена двенадцати колен Израилевых.
Дэвид замер. Речь зашла об именах!
— Их имена выгравировали на двенадцати камнях в золотой оправе, нашитых на наперсник, — продолжал раввин.
Наконец Дэвид понял, к чему он клонит.
— И вы хотите сказать, это один из тех камней? — недоверчиво спросил он.
Раввин протянул ему агат.
— Прочтите, что здесь написано.
— Я плохо помню древнееврейский язык, — признался Дэвид.
Раввин указал ему на пять маленьких древнееврейских букв — значков, читаемых справа налево.
— Здесь написано «Нафтали», одно из имен двенадцати колен.
— Значит, для каждого из колен предназначался особый камень? — растерянно спросил Дэвид.
— Конечно. И все камни были разными. Для Нафтали предназначался агат — камень, защищающий от падения.
Дэвид неожиданно громко рассмеялся.
— В таком случае он не сработал, — отвечал он. — Ведь камень и достался мне от человека, который уверял, будто он волшебный и защитит нас от падения с крыши. А произошло все ровно наоборот.
На раввина его заявление не произвело особого впечатления. Он только взглянул на гостя и тихо сказал:
— В дальнейшем мне надо бы побольше узнать от вас о человеке, владевшем этим камнем. Но пока я скажу только — он не понял его природы. Значение этого драгоценного камня, как и остальных одиннадцати, не в том, чтобы защищать одного человека. Они должны защищать детей Израиля и все творение. Двенадцать камней воплощают милость Яхве к его детям.
То, что вы, Дэвид, сегодня оказались здесь, в моем кабинете, — не просто случайность. Так же неслучайно вам открылись имена, которые вы записываете в ваш журнал, и сакральный камень. — Теперь взгляд раввина выражал нетерпение. — Могу я посмотреть вашу тетрадь? — спросил он.
Словно во сне следил Дэвид за тем, как раввин открыл первую страницу его журнала.
Все это, думал он, просто какое-то дикое стечение обстоятельств. Ведь и камень попал к нему случайно…
Но и имена он узнал в результате несчастного случая.
Случай, случайность… А что, если камень и имена действительно как-то связаны между собой?
— По-моему, имена принадлежат тем людям, которых вы видели, будучи между жизнью и смертью, — снова заговорил бен Моше, и на сей раз его голос звучал мрачно и торжественно.
— Но кто они такие и почему их имена все время возникают в моей голове? — спросил Дэвид.
— Хотите верьте, хотите нет, Дэвид, но и нерелигиозный человек может пройти через мистический опыт, а с вами так и случилось. Поэтому и ответ на ваш вопрос будет мистическим. Вы не первый, кто записывает эти имена. И эти имена не случайно пришедшие кому-то на ум. Это очень определенные, особые имена.
Теперь Дэвид приготовился к самому неожиданному продолжению.
В другом районе Бруклина на третьем этаже, над кофейным магазином «Ява джус», в торгово-промышленном коммуникационном центре, начиненном видеоэкранами и мониторами, оператор убавил звук в наушниках. Он слушал уже достаточно. Он взял телефон и повторно набрал номер.
Его работа имела свои прелести. Сидя здесь, он мог подслушивать разговоры на трех континентах и наблюдать, как двумя этажами ниже люди, подсевшие на кофеин, поглощали темный напиток.
— Ну, что дальше? — услышал он голос здоровенного детины, сидевшего в белом фургоне для перевозки хлеба, который давно стоял на авеню Зет. Джеймс Джилис жаждал авантюр. Ему было тошно просто сидеть и ждать. Ему не терпелось показать себя в новом качестве старшего «Черного ангела». — Черт побери, Санджай, сколько еще можно тут торчать?! — продолжал он. — Проклятый Шеферд сидит там уже сорок минут.
— Действуй без шума и пыли, Верзила. У Шеферда с собой и камень, и журнал. Ты должен взять и то и другое. А когда ты со всеми покончишь, найди этот хренов сейф. Нам нужно все, что может обнаружиться у старого еврея.
— Но проблемо. — Джилис поглядел на пуэрториканца Энрике, у которого под блейзером был спрятан пояс с инструментами для взлома. Энрике сидел рядом с ним и с отсутствующим видом созерцал стекло машины, мокрое от дождя, — всегда хладнокровный и внешне бесстрастный, как и подобает классическому мафиози.
Санджай в коммуникационном центре бросил взгляд на экран слева от него.
— Итак, — сказал он, снова включая звук в наушниках и возвращаясь к разговору в кабинете раввина, — летите, «Черные ангелы». Вам нет преград.
— Так вот, записанные вами имена, — старый раввин положил руку на стопку бумаг, лежавших у компьютера, — точно соответствуют именам из древнего папируса, найденного на Ближнем Востоке.
Дэвид остолбенел, услышав его слова.
— Не может быть! — воскликнул он.
— Подтверждение мы получили только сегодня утром. Имена из папируса и вашего журнала впервые были записаны тысячи лет назад, и сделал это еще сам Адам. — Раввин поднял руку, предупреждая возможные возражения гостя. — Согласно Каббале, Адам тогда записал «Книгу имен» Яхве, где перечислены имена птиц, зверей и всех живых существ, — Адам сделал это для себя и своих сыновей. Те переписывали ее, передавали наследникам, и наконец она попала к Моисею.
Дэвид вскочил со стула. Он больше не мог спокойно слушать все это.
— Раввин, — вскричал он, — при всем уважении к вам, я не могу поверить, будто Адам мог знать имя моей падчерицы! — Он принялся быстро листать журнал, читая вслух. — Или такие имена, как Ноэлания Триа, или Беверли Панагопулос, и так далее. — Он бросил журнал на стол. — Впрочем, можете продолжать.
— Я и не ожидал, что вы примете это все сразу, — невозмутимо ответил раввин. — Изучение Каббалы — путешествие длиною в жизнь. Оно требует зрелого ума и терпения для постепенного постижения мистических слоев Торы. В прошедшие века ее секреты передавались только от раввинов к их ближайшим ученикам. Но я сам, Дэвид, изучаю священное знание уже шестьдесят с лишним лет, и все, что теперь рассказываю вам, я знаю так же твердо, как собственное имя.
Тут Дэвид снова вспомнил рассказы матери о прадеде, о мистике ребе Залмане.
— Я слушаю, — сказал он.
— Так вот, — продолжал бен Моше, — Моисеева «Книга имен» досталась ему от Исаака, одного из сыновей Авраама, и веками хранилась в Иерусалимском храме. Когда же римляне разрушили храм в семидесятом году нашей эры, все его сокровища они вывезли в Рим, а «Книга имен» вместе с наперсником Ааронна исчезли. Вместе с наперсником исчезли и драгоценные камни двенадцати колен, — тихо добавил раввин.
