— Дай еще одну. А то он тоже, поди, мучается.
Когда за лейтенантом закрылась дверь, Лукьянов протянул сигарету задержанному.
— Курите.
Корякин дрожащими пальцами взял сигарету, едва слышно сказав «спасибо», прикурил от зажигалки.
— Можно посмотреть? — спросил Лукьянов.
— Ч-чего? — не понял Корякин.
— Зажигалочку вашу.
Василий Иванович осторожно взял зажигалку, повертел ее в своих толстых пальцах, сказал понимающе: — Хорошая вещь. Настоящий «портер»? Приободрившийся Корякин кивнул радостно.
— Ага. Сороковку отдал.
— Надо же, я больше вашего получаю, а вот позволить себе купить такую вещь не могу. Откуда доходы-то, Корякин?
— Честное слово, я нашел эти доллары.
— Не верю. Не верю, Александр. Всего лишь час я слушаю вас, а уже помереть от скуки можно. Ведь вы даже логично врать не можете.
— Я правда их нашел.
— Хорошо. А куда в таком случае везли магнитолы?
— Показать товарищу.
— Адрес товарища?
Корякин стушевался, стал усиленно тереть лоб.
— Ладно, и этого вы не помните. Тогда скажите мне вот что. — Лукьянов замолчал на какое-то время, затем спросил, четко разделяя слова: — Кто вам достал новую трудовую книжку и сделал в ней последнюю запись?
— К-как?.. — Корякин сжался, словно от удара, затравленно посмотрел на следователя. Пролепетал едва слышно: — Она… она здесь ни при чем. Это девушка моя. Она в кадрах работает.
— Хорошо, оставим пока эту тему, но если вы будете продолжать мне врать… Через кого вы купили магнитолы?
— Через Марту.
— Телефон?
Корякин, пытаясь вспомнить, потер лоб, и было видно, как дрожат его руки.
— Двадцать два… ноль три… сорок… кажется… — Он просительно посмотрел на Лукьянова. — Я-я забыл. Не помню. У меня он в записной книжке.
— У кого купили доллары?
— У девушки одной. Молоденькая такая. Мне ее Марта порекомендовала.
— Интересно… — Василий Иванович внутренне подобрался, уже более заинтересованно взглянул на Корякина, сказал: — Вот что, Александр, давайте по порядку. Начинайте с Марты.
— Ну, когда я в «Березку» устроился, то долго ничего не мог купить — валюта была нужна. А тут смотрю, женщина одна каждую неделю приходит и на сирты[3] дефицит скупает. Причем, видно, не для себя берет, один раз итальянских очков штук двадцать взяла. Ну я и познакомился с ней. Как раз магнитолы были, и я попросил се купить для меня одну.
— Сколько переплатили?
— По-божески. Правда, за это я обещал звонить ей, как только дефицит какой будет. Так и познакомились. Ну, прошло месяца два, наверное, и мне потребовалась валюта. Я спросил ее, не может ли она мне достать немного, но она сказала, что валюту не продает, однако у ней есть знакомая, которая может это сделать.
Корякин замялся, по щеке его от виска скатилась капля пота.
— Дальше.
— Ну а потом мне позвонили.
— Кто именно?
— Женский голос. И сказали, чтобы я в девять вечера стоял около пешеходного моста, что соединяет Приморский бульвар с Комсомольским. Ну я пришел. Жду. Время полдесятого уже, а никого нет. Когда же я собрался уходить, то ко мне откуда-то сбоку подошли две женщины, поздоровались и сказали, что они от Марты.
— Как их зовут?
— Одну — Мила, а вторую — Надя.
— Обрисуйте их, пожалуйста.
— Ну Надя, пухленькая такая девчонка, симпатичная, лет двадцать пять. Блондинка. Знаете, такие нравятся мужчинам лет пятидесяти. Но… какая-то она искусственная, что ли. А вторая — Мила. Это интересная женщина лет сорока, может, чуть меньше. Черные волосы. Когда мы расставались, то Мила сказала, чтобы я записал Надин телефон, мол, потребуется валюта — звони.
— Вы их встречали еще?
— Нет. Правда, как-то позвонила Мила, спросила, не нужна ли валюта. Я отказался, уж очень дорого она заломила.
— Когда состоялась ваша встреча?
— В январе, кажется.
— Опознать вы их могли бы?
— Да, да, конечно, — обрадовался Корякин.
— Номер телефона Нади?..
…Когда Корякина увели, Василий Иванович прочитал еще раз протокол допроса, задумчиво пососал свою пухлую губу, затем снял телефонную трубку, набрал номер.
— Нина Степановна? Лукьянов беспокоит. Тут я сейчас вашего подопечного допрашивал, Корякина, так он назвал трех женщин, с которыми якобы вел валютные операции. Одна из них — блондинка. Не интересуетесь?
В мембране зарокотало что-то, довольный Лукьянов благодушно ухмыльнулся, сказал барственно:
— Тогда записывайте. Марта. По-видимому, спекулянтка. Была частой посетительницей валютного магазина, однако последние два месяца Корякин ее не видел. Теперь дальше. Некая блондинка Надя и интересная черноволосая женщина по имени Мила. В январе продали Корякину крупную партию валюты. Надин телефон…
Когда в мембране послышались короткие гудки отбоя, Гридунова аккуратно положила телефонную трубку на рычажки, повернулась к сидящему за соседним столом Пашко, сказала задумчиво:
— Поздравляю, товарищ лейтенант. Лукьянов через твоего «крестника» вышел еще на двух женщин. Причем одна из них блондинка. Третью, Марту, я, кажется, знаю. Она проходила у нас. Однако мы вряд ли сможем воспользоваться ее помощью — девица выскочила замуж за иностранца и два месяца назад отбыла за границу. А вот блондинка Надя и некая Мила… По крайней мере я о таковых слышу впервые.
Выспавшийся и хорошо отдохнувший, Приходько лежал на той же кровати, где провел прошедшие сутки, и думал об Ирине. Все-таки здорово умела она держать в руках своих шестерок, если даже когда-то строптивая Лариска-парикмахерша без звука приехала к нему и провела здесь всю ночь.
Он потянулся сладко, рывком сбросил ноги с кровати, посидел немного, потом поднялся, прошел в другую комнату и, сдвинув палас в сторону, приподнял одну половицу. Воровато оглянувшись, вытащил из тайничка два тяжелых свертка, развернул цветастую тряпку. Тяжелые царские червонцы, сложенные в колбаску, распались, отваливаясь одна от другой, и с тихим звоном рассыпались по полу. Косые лучи заходящего солнца маслянистыми желтыми бликами заиграли на их поверхности, и от этого зрелища схватило дыхание, захотелось орать что-то несусветное, в необузданной радости кататься по полу.
Эти червонцы Ирина привезла ему вместе с едой рано утром, и он, ошалевший от этого богатства, поначалу даже не поверил своим глазам, подивившись, с какой легкостью она оставила золото на даче, предупредив только, чтобы он не вздумал проболтаться покупателю, что рыжевье ее. Обалдевший от увиденного, он только кивал головой, прикидывая, как лучше смыться, чтобы оставить Ирину в дураках. Но потом, когда она ушла, раздумал, желая посмотреть покупателя. В голове начали зреть какие-то ходы, но все это крутилось сумасшедшей каруселью, и он, рассудив, что утро вечера мудренее, вернее, наоборот, решил дождаться торга.
